Разбитые судьбы - стр. 24

Уже на следующий день после того, как я предложила Рустаму стать его домработницей, он перевез все мои вещи в свой дом.

В течении двух дней Луиза объясняла, что входит в мои обязанности. Ничего сложного в них не было – ежедневная уборка, готовка, закупка продуктов. Отдать и забрать вещи из прачечной, гулять с псом и следить за его питанием. Обычные домашние дела, которыми занимается каждая женщина.

Разместилась я в небольшой комнате возле гостиной, в которой раньше жила Луиза. Этот дом мне нравился больше, чем загородный. В нем было уютнее, и тут был Куно. Пес действительно оказался не таким злым, как мне показалось в нашу первую встречу. Он следовал за мной всюду, и я быстро привыкла к его присутствию. Порой даже беседовала с ним.

С Рустамом я старалась как можно меньше общаться. Соблюдала субординацию. Приходил он поздно, уходил рано. И меня это радовало.

Но на третий день Рустам приехал домой в обед и велел мне собраться. Сказал, что нам нужно ехать, но не уточнил куда. А я не стала задавать лишних вопросов. Молча собралась, села в его автомобиль и за всю дорогу не произнесла ни слова. Я неприятно удивилась, когда машина остановилась у ворот дома престарелых.

— Что мы тут делаем? — не скрывая раздражения, спросила я.

Рустам вышел из машины, обошел ее и, открыв мою дверь, сказал:

— Восстанавливаем справедливость. Вылезай.

Подавив желание послать его ко всем чертям, я вышла и поплелась за ним.

— Тебе необходимо проходить социальную службу в этом учреждении. Вне зависимости от твоего желания, Дамла, — он говорил со мной так, словно я заартачившийся ребенок.

— С чего ты взял, что они возьмут меня обратно после того, что случилось? Они думают, что я воровка! — когда я сердилась на мужчину, то неосознанно переходила на «ты».

Иногда мне казалось, что у Низами серьёзные проблемы с памятью. Как он может требовать, чтобы я вернулась сюда?!

— Проходи, — сказал он и открыл передо мной входную дверь, пропуская вперед.

Его способность игнорировать мои вопросы выводила меня из себя. Я сцепила зубы, дабы не высказать ему это вслух.

Я поднималась по лестнице на второй этаж и не представляла, как смогу здесь находиться. Меня и раньше не особо жаловали. А после произошедшего наверняка будут плеваться в мою сторону, пряча свои сумки и кошельки подальше.

Мы подошли к кабинету заведующей, около которого столпились работники. Они заметили нас и расступились. Когда я оказалась у открытой двери, то заметила внутри полицейских и плачущую медсестру, обвинившую меня в краже.

— А вот и пострадавшая, — заметив меня, произнес один из офицеров.

Я не сразу поняла, что он имеет ввиду меня, но мужчина продолжил:

— Ну что, госпожа Озаки, будете подавать судебный иск за клевету на Эмелию Тахмаси?

Я плохо соображала, что происходит. Посмотрела на Рустама, который стоял рядом со мной, затем снова на Эмелию. Она лила слезы и повторяла:

— Нет-нет, я не могу. Не могу потерять работу.

— При желании вы можете привлечь к ответственности администрацию этого учреждения, — игнорируя её, офицер вновь обратился ко мне, а потом перевел строгий взгляд на заведующую и сказал: — Вы тоже ответственны за случившееся. В первую очередь вам необходимо было проверить запись с камер, а уже потом выдвигать обвинение.

Он повернул ноутбук, который был перед ним, в мою сторону. Я увидела на экране Эмелию со своим кошельком в руках. Она стояла возле моего рюкзака.