Рассвет в двух голосах - стр. 4

Она услышала его дыхание, ставшее чуть тяжелее, словно он снова собирался с мыслями, решая, насколько глубоко готов впустить её в своё сердце. Лена боялась услышать отрицательный ответ, но одновременно чувствовала, что именно сейчас, в этот момент, они впервые приблизились к настоящему откровению, к чему-то подлинному и важному.

– Наверное, мог бы, – тихо ответил он наконец, и в его голосе появилась лёгкая улыбка, совсем тонкая, почти невидимая, но ощутимая для неё отчётливо и ясно. – Если бы был человек, готовый ждать столько, сколько понадобится. Ты могла бы ждать, Лен?

Лена улыбнулась, почувствовав, как на её глаза навернулись слёзы облегчения и радости. Теперь она понимала, что уже готова ждать столько, сколько потребуется, потому что Никита стал для неё слишком важным, чтобы торопить события, заставлять его принять решение, которого он пока боится.

– Я готова ждать, – произнесла она решительно и нежно одновременно, вложив в слова всё то тепло, что накопилось за дни и ночи их разговоров. – И знаешь почему? Потому что чувствую, что мы нашли друг друга не случайно. Что все наши слова, все эти разговоры по вечерам через стену были нужны не только тебе, но и мне самой. Иногда мне кажется, что это балкон нас спас.

Никита тихо рассмеялся, и теперь в его голосе прозвучала та искренность и лёгкость, которые Лена уже начинала узнавать и любить.

– Забавно, но я тоже так думал, – сказал он, и его голос стал теплее и увереннее. – Наш балкон будто специально нас свёл, чтобы показать, что даже в темноте и одиночестве есть свет, пусть он совсем близко, за тонкой стеной.

– Наверное, мы действительно балконные люди, – улыбнулась Лена, мягко прикрыв глаза, представляя его лицо, его взгляд, полный тепла и осторожной надежды.

– Да, – прошептал Никита, и в его голосе она снова услышала улыбку. – Наверное, именно так и рождаются самые необычные истории. Не думаю, что кто-то ещё встретился так же, как мы.

– Значит, нам повезло? – с нежностью и лёгкой иронией уточнила Лена.

– Возможно, – ответил Никита, и теперь в его голосе не было сомнения. – И, может быть, нам действительно пора перестать бояться и попробовать жить дальше, несмотря на всё, что было.

С этих слов Лена поняла, что их связь уже не была случайной, мимолётной или ненастоящей. Она была глубже, значительнее, чем могла показаться со стороны, и уже начала расти и прорастать сквозь бетон, страхи и сомнения, наполняя их жизни тихим, но таким важным светом.

Именно в тот момент, стоя возле холодной перегородки, прислушиваясь к дыханию Никиты, Лена поняла, что не сможет оставить эту историю в стороне, не сможет не запечатлеть её в своих рисунках, вдохнув в них свою веру, надежду и ту любовь, что теперь начала жить в ней самой.

Вечер был особенно тихим и ясным, наполненным ароматом весенних сумерек и нежными отголосками городской жизни, которые казались далёкими и почти нереальными за пределами их балконов. Лена, глубоко погрузившись в работу над комиксом, аккуратно выводила линии, которые, казалось, сами собой оживали под её пальцами, отражая не просто образ Никиты, а всё то, что он значил для неё. Каждый его взгляд, каждая интонация и даже пауза между словами были запечатлены в рисунках, наполненных теплом и робкой надеждой.