Расследование убийства Российской Императорской семьи. Избранные главы - стр. 23

Показания Чемодурова:

«Отношение Керенского к Императорской семье было благожелательное и корректное».

Показания Теглевой:

«Я стала невольной свидетельницей первого приезда к нам Керенского и его первого приема царем. Он был принят тогда Государем и Государыней в классной комнате их детей в присутствии Алексея, Ольги и Татьяны. Я тогда находилась в соседней комнате, и мне нельзя было в первое время пройти. Я видела Керенского, когда он вошел один; выглядел он препротивно: бледный, зеленоватый и высокомерный. Голос его был искусственный и металлический. Император ему сказал первый: «Вот моя семья; мой сын и две старшие дочери; остальные больны и находятся в постели. Если хотите, вы можете их увидеть». «Нет, нет, – ответил Керенский, – я не хочу никого беспокоить». Потом до меня донеслась фраза: «Королева Англии справляется о здоровье бывшей императрицы». Больше я ничего не слышала, так как удалилась. Я видела Керенского, когда он уходил: никакой важности на лице, сконфуженный, красный, вытирающий пот… Он приезжал потом. Дети рассказывали мне свое общее впечатление об этих визитах. Они говорили, что Керенский изменил отношение к ним. Он стал гораздо более мягким, чем в первый раз, более простым. Он спрашивал у них, не терпят ли они каких-либо притеснений или оскорблений со стороны солдат, выражал готовность все привести в порядок».

Показания Эрсберг:

«Вот что я могу сказать относительно Керенского. Я видела его или во время первого приезда во дворец, или во время последующих визитов. Лицо у него было надменное, голос громкий и деланный. Его костюм плохо подходил: он был в пиджаке, в рубашке, без накрахмаленного воротничка. Вероятно, частое общение с Августейшей семьей, в которой он не мог не почувствовать доброты, повлияло на него к лучшему, и он изменился. Я слышала, не помню уже от кого, что перед отъездом в Тобольск Керенский сказал царю, что он перемещает Императорскую семью из Царского Села в Тобольск исключительно из добрых побуждений; этот город удален от железных дорог, он тихий и спокойный. Царю там будет лучше. И он надеется, что Царь не усмотрит в этом перемещении никакой ловушки. «Я доверяю вам», – ответил тот».

Показания 3анотти:

«Конечно же, сама лично я не могла присутствовать при приеме Керенского Императором и Императрицей. Но я его видела: он был в простом рабочем пиджаке. Держал он себя прилично. Я говорила с детьми о нем. И вот какое впечатление у меня сложилось. Керенский в первые дни своего приезда очень нервничал. Он совершенно не понимал Их Величества. Потом у него создались о них другие впечатления. Их отношения стали проще, и Их Величества в конце не относились по отношению к нему, как поначалу. Я должна сказать, что Керенский относился вполне вежливо к Императорской семье и лично не создавал ей никаких неприятностей».

Показания Волкова:

«Под конец Царская семья привыкла к Керенскому. По совести, я могу свидетельствовать, что Императрица однажды отозвалась о нем так: «Мне нечего сказать против него; это порядочный человек. С ним можно говорить».

Показания Жильяра судье Сергееву:

«В первое время отношение Керенского было жесткое и суровое. Потом оно изменилось. Он стал любезным и внимательным».

А вот его же показания мне:

«Керенский приезжал в Царское Село несколько раз как глава нового правительства, чтобы увидеть условия нашей жизни. Его отношение к царю было сухим и официальным. Мне это напоминало отношение судьи к обвиняемому. Мне казалось, что Керенский считал Императора виновным в каком-то преступлении; поэтому он и обращался с ним сухо. Однако, должен сказать, он всегда проявлял полную корректность… Явившись после конфискации бумаг Императора, он показал себя другим. Его отношение стало лучше и потеряло холодность. Я эту перемену объясняю так. Мне кажется, Керенский, ознакомившись с содержанием бумаг, понял, что Император не совершил ничего против Родины, а посему сразу переменился в обращении с ним».