Расследование убийства Российской Императорской семьи. Избранные главы - стр. 22
Волков говорит о визите Гучкова во дворец следующим образом: «Я не знаю, зачем он тогда приезжал к Императрице. Его никто не просил приезжать. Он явился сам и без предупреждения. Когда он шел назад, один из офицеров свиты, основательно пьяный, обратился ко мне, гардеробщику Мартышкину и лакеям Труппу и Предовскому (мы стояли вместе) и злобно крикнул нам: «Вы – наши враги. Мы – ваши враги. Вы все тут продажные». Он это кричал громко, с неприличными жестами, как пьяный человек. Я ответил ему: «Вы, милостивый государь, в наших чувствах ошибаетесь». Больше я ничего не стал ему говорить. Гучков шел впереди этого пьяницы, на расстоянии всего нескольких шагов, и он даже головы не повернул на эти слова. Он не мог не слышать этих слов». Эти слова, без сомнения, относились не к лакеям, а к хозяевам дворца.
Говоря об отсутствии показаний Гучкова, я не могу не усмотреть зависимость между поведением Гучкова и этого офицера, неизвестного мне.
Понятно, что в расследовании особое внимание было уделено отношению к государям со стороны Керенского.
Его первое свидание с ними произошло 3 апреля 1917 года. По показаниям свидетелей установлено, что он был принят Их Величествами в присутствии царевича и великих княжон Ольги и Татьяны. Мария и Анастасия в тот момент были больны[24].
(1) В книге Жильяра «Трагическая судьба Николая II и его семьи» (Париж, 1921) проскальзывает неточность. Керенский не мог видеться со всей семьей, как утверждает автор, ибо две великие княжны были больны. В имеющейся у меня записке императрицы Анастасии Васильевне Гендриковой, датированной 29 марта, Императрица пишет: «У Марии сейчас 40,5°, а у Анастасии – 40,3°. В течение дня они немного поспали».
Никто из посторонних при этом не присутствовал. Без сомнения, Теглева находилась в соседней комнате в начале разговора, но она слышала только первые слова Керенского и не могла рассказать ничего существенного. А вот что показал сам Керенский:
«Я в первый раз видел царя, Александру Федоровну и их детей, и я познакомился с ними. Я был принят в одной из комнат детской половины. Наше свидание было коротким. После обычных слов представления я спросил у Их Величеств, не желают ли они сделать мне как представителю власти какие-либо заявления; я передал им приветствие от королевской семьи Англии и сказал несколько общих фраз успокоительного характера. Во время это же свидания я осмотрел дворец, проверил караулы, дал некоторые указания».
Жильяр рассказывает в своей книге со слов царевича, что Керенский после нескольких общих фраз, уединившись с Императором в соседней комнате, сказал ему: «Вы знаете, что я добился отмены смертной казни… Я это сделал, хотя многие мои товарищи пали жертвами своих убеждений».
К моему великому сожалению, я не знал об этом рассказе Жильяра при допросе Керенского, и поэтому могу лишь оставить на его совести слова про «общие фразы успокоительного характера».
Во время пребывания государей в Царском Селе Керенский видел их неоднократно. Он говорит на следствии:
«Я был в Царском Селе 8 или 10 раз, выполняя обязанности, возложенные на меня Временным правительством. В эти посещения я видел Николая иногда одного, иногда вместе с Александрой».
Как же Керенский вел себя во время этих визитов? Я отвечу словами свидетелей. Многие из них не могли быть враждебны по отношению к Керенскому по их положению и по психологии. Посему истина в их словах выступает довольно рельефно.