Расследование убийства Российской Императорской семьи. Избранные главы - стр. 20

В эти горестные дни остались с Императорской семьей, проявив преданность, граф Бенкендорф, князь Василий Александрович Долгоруков, статс-дама Нарышкина и доктор Евгений Сергеевич Боткин.

Все люди, покинувшие государей, руководствовались страхом и боязнью лишиться своего благополучия. Поведению этих людей, в основном военных по профессии, я считаю долгом противопоставить двух других, никогда не принадлежавших к числу придворных. Это были девушка Маргарита Хитрово и некая Ольга Колзакова. Они не побоялись общаться с заключенными и в своих письмах утешали их словами любви и глубокой привязанности, не пряча своих имен, несмотря на цензуру.

Но я особо полагаю себя обязанным отметить глубочайшую преданность императору и его семье, высокий уровень отваги и благородства двух иностранцев: воспитателя царевича гражданина Швейцарии Жильяра и детского преподавателя английского языка англичанина Гиббса.

Жильяр, неоднократно подвергая свою жизнь риску, всецело жертвовал собой ради Императорской семьи, хотя ему как иностранцу ничего не мешало уйти в первую же минуту.

Гиббса в момент ареста императрицы не было во дворце. Когда он появился, чтобы выполнять свои обязанности, его не пропустили. Он настойчиво стал требовать пропуска и подал письменное заявление во Временное правительство. Но его отклонили. Вот его показания:

«Временное правительство не позволило мне остаться при государях. Отказ, я это очень хорошо это помню, имел подписи пяти министров. Не припомню теперь, каких именно, но точно их было именно пять, причем из моего ходатайства было видно, что я преподаю науки детям. Мне, англичанину, это было смешно».

И все же Гиббсу удалось получить разрешение жить в Сибири вместе с Императорской семьей. Вот его показания:

«Я приехал в Тобольск сам. Я хотел быть при государях, так как я остался им предан. Это было в час дня. Я был принят Императором в его кабинете, где находились Императрица и Алексей Николаевич. Я был очень рад их видеть, и они были рады меня видеть. Императрица в это время уже понимала, что не все, кого она считала преданными, оказались таковыми… Например, граф Граббе во время революции убежал от них на Кавказ».

Я нахожу необходимым подробно изучить поведение в Царском Селе тех, кто имел власть над Императорской семьей в первые месяцы революции.

Поначалу, когда вся семья соединилась в Царском Селе, это были первый революционный дворцовый комендант Коцебу и новый комендант гарнизона Кобылинский.

Ротмистр Коцебу, офицер уланского Ее Величества полка, был назначен на этот пост генералом Корниловым на следующий день после смены режима, до приезда в Царское Село Керенского. Из всех свидетельств следует, что Коцебу служил не революции, а Императорской семье. Но он не был искушен в этом деле и не учел настроения дворцовой прислуги. А она следила за ним, когда он сидел и беседовал с Вырубовой по-английски. Плюс прислуга подсмотрела, что он передает государям письма, не вскрывая их. В результате, последовал донос, по итогам которого Корнилов приказал не пускать больше Коцебу во дворец.

Он был временно заменен на Кобылинского, а затем комендантом был назначен Коровиченко, работавший до войны адвокатом. Во время войны он был мобилизован и приписан к одному из полков, охранявших Финляндию, причем в чине полковника. Он принадлежал к той же партии, что и Керенский, был связан с ним личными и профессиональными узами, а посему был в полном смысле слова «оком» Керенского во дворце.