Расследование - стр. 8
Он мрачно плюхнулся в кресло зеленого бархата.
– Ты в порядке?
– В порядке, – сказал я.
– Ради бога, налей что-нибудь выпить.
Я налил ему щедрую порцию виски в низкий стаканчик.
– Лед положить?
– Не надо.
Я вручил ему стакан, и он начал расправляться с виски и приходить в себя.
Наши матери были валлийками и сестрами. Моя вышла замуж за местного молодого человека, и из меня получился настоящий кельт – невысокий, смуглый, компактный. Моя тетка завела роман с гигантом блондином (шести футов четырех дюймов роста) из Вайоминга, который передал сыну Тони свои физические данные в полном объеме, а интеллект – в половинном. Демобилизовавшись из ВВС США, отец Тони стал работником на ранчо, а вовсе не его владельцем, как он давал понять родственникам жены. Он был убежден, что его сыну гораздо больше поможет в жизни умение хорошо ездить верхом, чем вся эта сомнительная книжная премудрость.
Неудивительно, что Тони с удовольствием прогуливал школьные занятия и никогда не пожалел об этом. Впервые я встретил его, когда ему было уже двадцать пять и он после смерти отца привез безутешную мать-вдову обратно в Уэльс. За семь последующих лет он успел приобрести английскую жену, полуанглийский акцент, неплохое знание английской скаковой жизни, работу помощника тренера, а затем собственную конюшню. А попутно и неутолимую английскую жажду: страсть к хорошему шотландскому виски.
– Ну и что ты теперь собираешься делать? – осведомился он, глядя в стакан на сильно уменьшившийся запас виски.
– Еще не решил.
– Вернешься домой?
– Вряд ли. Я слишком далеко заехал.
Он чуть поднял голову и с улыбкой оглядел комнату. Простые белые стены, толстый коричневый ковер, бархатные кресла разных оттенков зеленого, тяжелые оранжево-розовые полосатые шторы из дорогой ткани.
– Это точно, – согласился он. – Далековато для мальчишки с валлийской фермы.
– Да и ты, между прочим, давненько не бывал в своей прерии.
Он покачал головой:
– Я все-таки сохранил корни. А ты их утратил.
Проницательный человек мой кузен! Редкое сочетание наблюдательности и соломы в волосах. Он был прав! Я вытряхнул солому из своей шевелюры. Мы прекрасно ладили друг с другом.
– Мне хотелось бы поговорить с кем-то, кто присутствовал на предыдущем разборе, – коротко сказал я.
– А я думал, тебе хотелось бы поскорее забыть об этом, – отозвался он. – Что толку обмениваться грустными воспоминаниями.
Я засмеялся, а в моем теперешнем состоянии это уже было кое-что!
– Дело не в обмене обидами, – сказал я. – Просто мне хочется понять, насколько типично вчерашнее заседание для подобных разборов. Я говорю о формальной стороне процедуры. Другой вопрос, что все доказательства сфабрикованы.
– Ах вот, значит, о чем ты бормотал на обратном пути вчера. Вот к чему относились те несколько фраз, что слегка разбавили твое молчание.
– Именно, – сказал я. – Они не поверили ни единому нашему слову.
– Так кто и что сфабриковал?
– Я и сам бы хотел узнать ответ.
Он протянул мне опустевший стакан, и я подлил еще виски.
– Ты серьезно?
– Вполне. Из пункта А – мое утверждение, что я ехал на победу, – мы прибываем в пункт в – убеждение стюардов, что я умышленно отдал скачку. По пути мне встречаются три-четыре маленькие птички, которые щебечут откровенную ложь.
– В руинах что-то шевелится! – сказал Тони.