Расчленинград. Маньяки над Невой - стр. 28

Филиппенко тяготел к уединению, предпочитал чтение общению, не имел близких друзей, хорошо понимал правила субординации и строил формальные связи, тяготел к мистическому пониманию мира. Все это свидетельствует о шизоидной акцентуации личности. При этом, очевидно, он отдавал отчет в своих действиях и мог за них отвечать. Тот факт, что Филиппенко всю жизнь обращался исключительно в мужских коллективах и старательно избегал общения с женщинами, говорит о том, что мизогиния в нем развивалась постепенно и с самого раннего возраста. Социальные условия (женское воспитание дома, раздельное обучение в младших классах, выбор профессии) этому способствовали.

Авария действительно кардинально изменила его жизнь. Жена Филиппенко ушла от него не вследствие того, что он получил серьезные травмы, а по совокупности причин. Об этом свидетельствует тот факт, что женщина оформила бумаги в первый же месяц пребывания мужа в больнице. Она не испугалась жизни с инвалидом, но у нее больше не было причин, чтобы оставаться с ним. Общество не осудило бы ее за такой поступок, и она не преминула этим воспользоваться. При этом Филиппенко с его склонностью к жестокости, социопатии и с большими проблемами в социализации, вероятнее всего, не отдавал себе отчета в том, что его брак разваливается. Ему было проще себе объяснить уход жены аварией. Спорить с этим никто не стал. Более того, весь тот долгий период восстановления именно ненависть и жажда мести подпитывали его решимость. Врачи и медперсонал понимали это и поощряли эти чувства.

Переезд в город, куда, по слухам, переехала его жена со своим молодым человеком, абсолютная дезориентация в пространстве после долгого периода реабилитации стали причиной короткого реактивного психоза. Согласно показаниям Филиппенко, он видел в первой жертве свою бывшую жену. Когда девушка обратилась к нему, Василий впал в состояние аффекта. Если верить его словам, то в момент нападения, в состоянии аффекта, он мстил своей жене. Когда все закончилось, он понял, что перед ним другая девушка, и стал рационализировать свои действия. Филиппенко объяснил себе свой поступок тем, что девушка, на которую он напал, все равно была плохой, гулящей и заслуживающей нападения. Это помогло Василию рационализировать прогрессирующее расстройство, повысило нарциссизм. Он почувствовал себя богом. Наибольшее наслаждение поначалу ему доставляло не нападение, а сам процесс выбора жертвы и слежка. Он решал, кому жить, а кому умирать. Тем временем в нем прогрессировало сексуальное расстройство. Теперь он мог получать удовольствие лишь от насилия, и стремление к получению этого удовольствия начало руководить его поступками, что заставляло его совершать одну ошибку за другой.

Андрей Сибиряков

1964–1991

«Этот человек – опасный преступник! Скорее всего именно он совершил серию преступлений против детей, девочек». Вкрадчивым, но вселяющим тревожность голосом советского диктора молодой ведущий с телеэкрана призывал зрителей, которые обладали какой-либо информацией о чудовищном маньяке, представляющемся своим жертвам сотрудником Ленэнерго, поделиться ею с редакцией передачи и сотрудниками правоохранительных служб. С демоническим обаянием ведущий призывал жителей города быть настороже и не открывать двери незнакомцам. а демоническим взглядом вселял в своих зрителей уверенность, что звонок в дверь любой ленинградской квартиры мог закончится смертью для них самим или их близких. Но вот таймер в углу экрана дошел до отметки «600», и передача закончилась.