Рапунцель: принцесса без башни - стр. 4
Так до конца ничего и не решив с шевелюрой, повернулась к обрыву и виду, который с него открывался, спиной и отправилась куда глаза глядят. А смотрели они на следы, оставленные рысью. И нет, это были не отпечатки лап. А… мои вещи из узелка! Похоже, когда я дернула связку сосисок, в бауле появилась дыра и из нее начали выпадать вещи. Первым был гребешок, потом карта, на которую я полагалась, срезая путь через этот лес, затем кожаная фляга, моток ниток с иглой… Так я и вышла то ли на стежку-дорожку, то ли на звериную тропу, а по ней дошла и до внушительного дома. Я бы даже сказала почти особняка. «Почти» потому как обычно усадьба подразумевает слуг, но здесь вместо дворецкого на крыльце была… рысь! Знакомая такая. Правда, уже без узелка.
Пушистая, увидев меня, удивленно вытаращилась. Мгновение мы играли в гляделки, а после усатая, как натуральная домашняя киса прижала уши и… юркнула в приоткрытую дверь. Что удивительно, та сразу же захлопнулась за ее коротким хвостом.
Несколько мгновений я колебалась, но, рассудив, что если здесь есть рысюля, то и мой узелок с деньгами тоже где-то рядом, двинулась к крыльцу. К тому же киса так спокойно вошла в дом… Это вселяло надежду, что тот безлюден. Но если и не так, то попробовать договориться с хозяевами стоит. Да и выхода у меня особо не было. Дождь, еще недавно только-только накрапывавший, вскоре грозил превратиться в полноценный ливень. Я уже продрогла. А еще до жути хотелось есть. Настолько, что я успела десять раз пожалеть о тех самых сосисках, которые пришлось бросить, чтобы самой не разбиться.
Так что, поднявшись по ступеням, я замерла перед дверью. Решительно выдохнула и взялась за дверной молоток. Медный, позеленевший от времени и дождей, он так протяжно заскрипел, что подумалось: даже стучать таким не нужно, чтобы оповестить о своем приходе. Однако я несколько раз энергично опустила кольцо на накладку, постучав.
Тишина. Даже рысь внутри не рыкнула. Зато дождь забарабанил по крыше навеса над входом вовсю, и я, больше не раздумывая, толкнула дверь.
Внутри пахло пылью, сыростью и одиночеством. Просторная и какая-то словно голая прихожая. Ни плащей на вешалке, ни грязи на половике. Только в углу стоял полный латный доспех, который я в первый миг приняла за человека и испугалась. Но потом поняла, что это всего лишь шлем, кираса, ботинки-сабатоны – полая статуя по сути. И звучит, к слову, гулко. Я проверила!
Из глубины дома доносилось ровное, мерное постукивание. Тикали часы? Капала вода? Или била коротким хвостом по полу рысь? Я двинулась на звук, стараясь ступать бесшумно, на полусогнутых ногах, с переносом веса с пальцев на пятку. Вот только отчего-то, как назло, то одна половица норовила под башмаком встопорщиться, то другая скрипнуть.
Зал встретил меня полумраком. Витраж по нынешней погоде почти не пропускал света, отчего паркет был не в узорчатом ковре, какой бывает в солнечный день от цветных стекол, а в темных пятнах багрянца и охры. На каминной полке стояла ваза. То ли для цветов, то ли для праха. И ни души.
Осмелев, я обошла почти весь первый этаж, так никого и не встретив. Зато в одной из комнат дверь едва не щелкнула меня по носу, а в другой – створка, резко захлопнувшись, наддала по тому месту, которое многие желали бы пристроить на трон. Я лишь потерла бедро, решив, что в этом особняке сквозняки почище, чем во дворце, и двинулась дальше, чтобы в конце своего пути добраться до кухни. А в ней нашелся и мой узелок! И о чудо! Даже деньги в нем! Они, в отличие от свертка со шпильками, который я так и не нашла, не выпали. Как и небольшой кусок сыра, и пара теплых вязаных носков, и полковриги хлеба… Кажется, не все так плохо. А с учетом того, что на улице ливень, а я под крышей – и вовсе хорошо!