Раны заживают медленно. Записки штабного офицера - стр. 37

Не теряя связи с округом, я знал, что проходит скрытая мобилизация под видом учебных сборов, идет отправка войск на запад. Смысл происходящего мне был понятен из оперативного и мобилизационного планов, к которым я имел касательство, как офицер оперативного отдела. Хотелось скорее убыть к месту службы и взяться за живую работу. Ждать было недолго. К 1 мая государственные экзамены закончились, а после праздника нам выдали дипломы об окончании академии за подписями председателя госкомиссии генерала Красильникова и начальника академии генерала Хозина. Мы официально получили высшее военное образование.

Для каждого молодого человека, посвятившего себя военной службе, окончание академии имело немаловажное значение. Оно открывало широкие возможности в продвижении по крутой служебной лестнице и проявлении способностей в многогранной военной деятельности.

Я мысленно подводил итоги своей нелегкой более чем семилетней военной службы с удовлетворением и с гордым чувством. И все же из стен прославленной общевойсковой академии я выносил некоторое огорчение. Ведь я успешно окончил одну из лучших по тому времени артиллерийских школ, служил большую часть в артиллерии и гордился своей специальностью, считая себя артиллеристом до мозга костей. Мне тогда представлялось, что окончить артиллерийскую академию куда важнее, чем общевойсковую, тем более если это касалось артиллерийского командира. Обуревали опасения, что с окончанием общевойсковой академии придется лишиться полюбившейся профессии. Мои опасения оправдались, хотя это и не было обязательным. Но эту деталь я считал не столь уж важной и был всецело поглощен сознанием, что удалось получить высшее образование, и радужными перспективами. Мне было 27 лет, и служба складывалась благоприятно. С окончанием военной школы мне было присвоено звание «лейтенант», а через два года досрочно, в виде исключения, я получил очередное звание. Успешное командование полубатареей и батареей привлекло ко мне внимание старших начальников, и я был назначен с большим повышением на важную мобилизационную, а затем оперативную работу, что говорило об оказанном мне доверии. К тому же народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов наградил меня почетным знаком «Отличник РККА». Это удавалось далеко не каждому.

Одним словом, к маю 1941 года остались позади и три года напряженной учебы в академии без освобождения от службы, как говорится, без отрыва от производства, и волнения выпускных государственных экзаменов, и трудности совмещения службы с учебой.

Получив диплом об окончании академии и торжественно отметив первомайский праздник в Москве среди друзей и однокурсников, в первых числах мая 1941 года мне предстояло возвращаться в Ростов-на-Дону для продолжения службы в штабе Северо-Кавказского военного округа, где к тому времени состоял на должности старшего офицера оперативного отдела по зенитной артиллерии.

Хотя пять месяцев нахождения на итоговом академическом сборе пролетели быстро и почти незаметно, такой длительный отрыв от основной служебной работы и от семьи тянул поскорее вернуться домой. Все было готово к отъезду. И вдруг последовала команда: до особого распоряжения не разъезжаться.

В деятельности командования академии, среди курсовых начальников и преподавателей и некоторой части выпускников бросалась в глаза повышенная активность и озабоченность: что-то в узком кругу обсуждалось, составлялись какие-то списки, уточнялись биографические данные и учебные показатели выпускников, о чем-то перешептывались. Одним словом, что-то тайное и важное вошло в нашу среду, вызывая беспокойство и неопределенность. Одолевало любопытство докопаться до истины. Но это было не так просто. Излишняя любознательность всегда выглядит неприлично, а в военной среде вызывает если и не подозрение, то настороженность.