Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник) - стр. 60
– Твой папа?
– Ну да. Откуда мне было знать, что это он? Я и не предполагал, что он бродит в саду по ночам. Вижу, кто-то смутный пригнулся к земле, словно изготовился к прыжку, ну, я подкрался сзади и…
– Ты что, съездил ему?
– Да. Хорошенько съездил.
Должен признаться, душа моя взмыла ввысь, как у Дживса, по его словам, взмывает при виде Божьей радуги. Сознание того, что дядя Перси словил седалищем жирного леща, заметно прибавило мне бодрости. Давно уже ему причиталось. Я испытал такое трепетное религиозное чувство, как иной раз бывает, когда присутствуешь при вершении Божьего суда и убеждаешься, что в этом мире все имеет свое предназначение, даже Эдвин, и польза есть от любых, вплоть до самых ничтожных, тварей.
– Он немного взбеленился из-за этого.
– Да? Не понравилось?
– Хотел мне всыпать, но Флоренс не позволила. Сказала: «Папа, не тронь его. Это было просто недоразумение». Флоренс меня любит.
Я удивленно вздернул брови. Странные вкусы у барышни, даже, я бы сказал, нездоровые.
– Так что он только велел мне немедленно отправляться в постель.
– Чего же ты не в постели?
– Я? Еще чего! Как голова?
– Паршиво.
– Болит?
– Конечно, болит.
– Шишка есть?
– Можешь не сомневаться.
– Ну, сейчас я окажу тебе первую медицинскую помощь.
– Нет, не окажешь.
– Тебе разве не нужна первая медицинская помощь?
– Не нужна. Мы уже один раз обсудили это с тобой, юный Эдвин. Мои взгляды тебе известны.
– Никто мне не дает оказать первую помощь, – пожаловался Эдвин. – Хотя мне нужна практика. А ты что здесь делаешь, Берти?
– Все меня спрашивают, что я здесь делаю, – проворчал я. – Разве я не имею права здесь находиться? У меня с этим парком родственные узы. Если непременно хочешь знать, я пришел сюда после ужина прогуляться с Боко Фитлуортом.
– Боко я не видел.
– Повезло ему.
– А вот д’Арси Чеддер, этот здесь.
– Знаю.
– Я его вызвал по телефону, так как увидел грабителя.
– Знаю.
– А знаешь, что он был помолвлен с Флоренс?
– Да.
– По-моему, это дело расстроилось. У них только что был жуткий скандал.
Мальчишка говорил беззаботно, как бы между прочим, словно сообщал какую-то малоинтересную новость, то-то его, должно быть, удивила моя реакция!
– Что-о?
– Ну да.
– Жуткий скандал?
– Ага.
– Из-за чего?
– Не знаю.
– Когда ты говоришь – жуткий, ты подразумеваешь действительно жуткий?
– Н-ну, довольно жуткий.
– С резкими выражениями?
– Сравнительно резкими.
Моя душа, которая чуть раньше, как я уже говорил, взмыла ввысь при известии о происшествии с дядиным седалищем, теперь снова пошла на понижение. Вся моя внешняя политика, если помните, была направлена на то, чтобы сохранить и упрочить сердечное согласие между этой парой, поэтому, узнав, что они обменивались резкими – пусть даже сравнительно – выражениями, я похолодел.
Видите ли, все, что я говорил по поводу Нобби в связи с тем, как она набросилась на Боко, словно маленькая собачонка пекинес, – что, мол, барышни имеют обыкновение задавать своим любимым жару просто из любви к искусству и чтобы стимулировать обмен веществ, – все это совершенно не приложимо к таким серьезным девицам, как Флоренс, и таким женихам, как Чеддер по прозвищу Сыр. Тут все дело в том, что Дживс называет психологией индивидуума. Если Флоренс с Сыром вышли на ковер и начали собачиться друг с другом, положение становится очень ненадежным.