Работа над ошибками - стр. 59
– Заткнись, придурок! – осадил его Олле Якобссон. – Эти люди хотят спросить тебя про ту фотографию для статьи от двадцатого сентября.
Жестом он показал мне, чтобы я закрыл дверь.
Я закрыл ее, и мы с Андерсом Хольмом подошли ближе.
Парень заерзал. Получилось так, что мы втроем, еще толком не задав вопроса, угрожающе нависли над ним, а он продолжал сидеть перед нами в своем кресле и всем своим видом давал понять, что здорово струхнул. Затравленно смотрел снизу вверх то на одного, то на другого, то с какой-то мимолетной искоркой надежды на своего коллегу, который привел нас к нему.
Не знаю точно, для чего, но возможно, чтобы усилить уже полученный эффект, я на всякий случай снова развернул страницу с фотографией прямо напротив лица Ларса Окессона и спросил:
– Узнаешь?
Ларс Окессон кивнул.
Во мне кипела непонятная смесь эмоций. С одной стороны, из-за того, что этот чудила не обработал фотографию, как было положено, я узнал, что Элис Бергман жива. Я радовался, как ребенок. С другой стороны, я осознавал, что больше года своей жизни потратил на идиотское самобичевание и даже саморазрушение. И это меня злило, пробуждая чертовски сильное желание врезать этому беспечному придурку. А еще я переживал за Элис, потому что из-за его халатного отношения к работе, те, кто так же, как и я, считал ее погибшей, теперь могли начать активно ее искать. А мне меньше всего хотелось, чтобы кто-то причинил ей вред.
– Какого хрена ты не сделал то, что от тебя требовалось?! – я непроизвольно повысил голос.
– А чё?! – взвизгнул Ларс Окессон, косясь на Андерса Хольма, наверное, потому что тот своей комплекцией больше походил на человека, который может причинить ему физический вред. – Я, знаете, сколько материала обрабатываю за день? Знаете? Не знаете… Вот! Чё такого? Подумаешь, пропустил одну физиономию! Тоже мне – беда!
– Пропустил единственное лицо, которое смотрит в объектив? – с отсутствующим видом спросил Андерс Хольм. – Это странно…
Ларс Окессон вопросительно посмотрел на Олле Якобссона.
– Скажи то, что нам сказал! – ответил тот. – Просто скажи, как все было на самом деле…
Я превратился в сплошной слух. Андерс Хольм скрестил руки на груди и, нахмурившись, тоже принялся внимательно слушать.
– Вечером в понедельник девятнадцатого сентября я уже собирался идти домой. Я хотел раньше уйти, у меня свидание было назначено, и я отпросился у своего руководителя, но тут прибежал Хуго Линдберг из новостного отдела. А вы его знаете! – Ларс обратился к Олле, и тот кивнул ему в ответ.
– Хуго Линдберг – тот еще паникер! – пояснил Олле Якобссон. – Этот такой взъерошенный крикливый старикашка. У него еще среди наших сотрудников и прозвище такое – «паникер». Из старой гвардии, бывший военный, который всю свою жизнь стремился попасть в разведку, да не получилось. Видимо, из-за не затыкающегося рта не взяли. Мой отец с ним был знаком и именно так о нем отзывался, а я склонен верить отцу. В общем, Хуго в разведку не попал, но все равно никак не успокоится. И теперь на каждом углу пытается отыскать заговор. Продолжай, Ларс.
Ларс продолжил, а я вдруг понял, что сделал Олле. Сказав нам, что не собирается сдавать никого из своих коллег, он продал с потрохами мелкую сошку вроде Ларса Окессона, и охотно поддакивал ему, вставляя свои комментарии. По сути, все-таки сдал своих коллег, но не сам, а при помощи затравленного сотрудника, которого не просто наказали, лишив премии, но и готовы были вообще пустить в расход, уволив, если дело примет скверный для газеты оборот. Очень удобно.