Пятое время года. Избранное - стр. 31
Пока мы сливали друг другу губы, я расстегнул её блузку и проник туда рукой, она нашла там небольшую тёплую, но упругую грудь и начала играться с её соском, он немедленно вскочил, как будто собирался закричать. Затем дал поиграться с ним своему языку. Шершавый настолько вошёл в роль, что Майя испустила что-то вроде стона. Тем временем рука моя проскользнула между ног Майи под трусики и нашла там лоскут шёлка, а под ним влажное лоно.
– Давай скинем доспехи? – прошептал я ей на ушко. Оно действительно было ушком, а не раковиной, миниатюрное.
– О’кей, – встала она с дивана и начала расстёгивать юбку.
Я быстро сломал диван надвое, разложил его и набросил простыню. Скинул с себя штаны, рубашку и упал в его объятия. Майя упала вслед за мной в мои. Как она была хороша.
– У меня есть презервативы, если нужно, – ляпнул я вслух.
– Я тебе доверяю.
– Нельзя никому доверять, это дорогого стоит.
– Ну, ты же мне доверяешь.
– Я не доверяю, я рискую.
– Хорошо, тогда я тоже рискну.
Мне не хотелось затягивать прелюдию, и я сразу же взобрался на неё, подбираясь к влажной лагуне. Приятно приходить туда, где тебя ждут. Вошёл внутрь и начал качать. Сначала в глубину, потом вправо и влево и потом снова в бездну. Она орала как ненормальная, а я всё качал и качал, как добытчик в ожидании нефти. Качал не останавливаясь, пока не кончил.
– Ты чего кричала-то, – спросил я, чуть отдышавшись, всё ещё оставаясь сверху.
– Я всегда кричу, когда мне хорошо, – глянула она на меня мило.
– В каждом крике своя открытая рана, я вот не умею, – скатился и лёг на спину рядом с ней.
– Тебе не хватает искренности, – потянулась она к своей одежде, занявшей её место на стуле, достала пачку сигарет и зажигалку.
– Мне не хватает кислорода, – пошутил я, жадно поедая воздух.
– Здесь можно курить? – спросила она, уже прикурив.
– Сегодня можно, – я расслабился окончательно, пытаясь разобрать словоформы дыма. И не заметил, как заснул.
Когда меня открыли глаза, я увидел Майю в одних трусиках за мольбертом. Она что-то увлечённо рисовала, временами поглядывая в мою сторону.
– Что рисуешь? – приподнялся я, чтобы дотянуться до вина.
– Догадайся.
– Меня, – вылил я себе в полость остатки сухого.
– Угадал, – закрылась она от меня мольбертом.
– Можно посмотреть? – снова зачехлил веками глаза.
– Пока нет, я скажу, когда будет можно.
– Хорошо, тогда я подожду, – погрузился в тёплую дремоту и отлетел.
– Вот, полюбуйся, – разбудила меня Майя, жестом приглашая к холсту.
– Чувствую страшно похож, такой же страшный.
– Подожди. Будь объективен.
– Мне уже нравится. Я про твою маечку.
– А ножки мои тебе не нравятся?
– Нет… они всё время куда-то уходят.
– Давай, на счёт три я разверну холст.
– Лучше я сам подойду.
Я вскочил с дивана и забежал за спину Майи, приобнял сзади, разглядывая детали своего наличного, ощущая её кожу пальцами, проникшими под маечку, которая вкупе с трусиками делала женское тело ещё более желанным.
– Ну, как?
– Всё мне здесь нравится!
– Постаралась быть реалистичной.
– Сразу видно, ты любишь мужчин, – поцеловал её в шею.
– В смысле?
– Делаешь такими, какими они должны быть. Сильными, мужественными и верными.
– Ты разве не такой?
– Нет, я хуже. Я люблю женщин.
– Ты уверен? За что?
– Хотя бы за то, что на их фоне я могу чувствовать себя мужчиной. У меня для тебя тоже есть подарок, – указал я рукой на свёрток возле стены.