Пятое время года. Избранное - стр. 11

Отстыковавшись от партнёра, муха залетела на кухню, покружилась немного под потолком и села мне на плечо. «Нет, я не того полёта, шлюха. Мне для соития нужно пережить длинную цепочку отношений. Человек тоже способен схватывать на лету, но не до такой же степени!»

– Только за тобой, – прервала Фортуна мои раздумья. – В смысле, если ты вдруг уйдёшь. У меня навязчивая идея, что ты рано или поздно уйдёшь.

– Ты права, я могу запросто бросить, вдохновиться кем-то другим.

– А как же наш ребёнок, недвижимость, прочее?

– Дети? Неужели мы уже так далеко зашли? В таком случае никуда я не пойду. От красоты не уходят, от неё можно только бежать. А я не люблю бегать.

– Дело даже не в том, что ты уйдёшь, а в том, что уйдёшь к другой. Которая уже не сможет тебя так любить, как я. Некоторые вообще не способны любить.

– Ты говоришь о всеобщей любви?

– Да, о всеобщей любви ко мне.

– Быть любимой – самая вредная из привычек.

– Как же ты меня достал, – поставила на стол тарелку с горячими блинами Фортуна.

– Как? – взял я блин и намазал сгущёнкой.

– Нежно. Иногда складывается впечатление, что не ты меня любишь, а я тебя, – заварила чай Фортуна и села рядом.

– Это не так важно, главное – определиться, что тебе доставляет больше удовольствия: любить или быть любимым, – свернул я в трубочку блин и откусил.

– Ты обо мне не заботишься, – поправила она волосы.

– Не ухаживаешь, – насыпала сахара в чашку.

– Мне не хватает внимания, – добавила ещё одну ложку.

– Не обнимаешь, – размешала небрежно.

– Я уже не говорю о цветах, – вдохнула аромат кофе.

– Разве я не достойна? – нашла в чашке своё отражение.

– Мы всё меньше целуемся, – пригубила керамику.

– Может, ты встретил другую? Скажи, я пойму, – откусила пирожное.

– Может, я тебе надоела? – салфеткой вытерла губы.

– Но все они остаются тенями, – скомкала.

– Все твои женщины в сравнении со мною, – положила бумагу в пепельницу.

– Хочешь, давай расстанемся, – толкала она пенку по поверхности кофе.

– Только скажи, – положила ложку на блюдце.

– Я уйду, если хочешь, – отодвинула тарелку с пирожным.

– Пирожные здесь не очень, – достала она сигарету.

– С них тянет на разногласия, – поднёс я ей зажигалку.

– А это затягивает, – сделала она томно затяжку.

– Забудь всё, что я говорила, – сломав, утопила сигарету в пепельнице.

– Жизнь прекрасна, вот и капризничаю.

– Давай потанцуем! – предложил я Фортуне.

– Здесь?

– Да.

– А можно?

– Только со мной.

– Ты тоже умеешь капризничать.

Я встал и подал ей руку, она тоже поднялась. Мы медленно кружились под тихий джаз. Зрителей было немного, но они нам не мешали.

– Ты меня любишь? – спросила меня Фортуна.

– Нет. А ты?

– И я нет. Что будем делать? – улыбнулась она.

– Ничего не будем, многие так живут, и никто не умер. Умирают как раз от любви.

– Иногда я ловлю себя на мысли, что лучше уж умереть от любви, чем жить от противного.

– Я противный?

– Ты ужасный.

– Ужасный мне нравится больше. Кстати, и ребёнок тоже от меня.

– Ну, это же был тривиальный залёт.

– В каждом залёте есть свой космос, – прижал я её к себе и поцеловал в шею.

– Это действительно был космос, – закрыла она глаза.

– Ты про поцелуй?

– Я про первый.

– У каждой женщины свой Гагарин.

– Бороздящий её вселенную. Ах, ты, мой Гагарин. Почему мы всё реже летаем?

– Слишком много капризов.