Пять сигарет Машимона - стр. 15

***

Салана – так много гласных в этом имени. Са-ла-на.

Это певучее имя дала при рождении бабка Лачи, поглаживая розовую щечку маленького личика. Каждый раз при этом бабка пришептывала: «Ты – Са-ла-на, ты – вечность».

Салана родилась под утро, после душной и бесконечной ночи, изрядно вымотав свою крикливую мать. Утренний свет принял девочку в цыганской телеге Лачи. Она стала третьим по счету дитя у взбалмошных родителей.

Их табор насчитывал дюжину взрослых и около трех десятков сопливых детей. Они без устали кочевал по жаркой Мексике. В кибитках, запряженных старыми мулами, – настоящих коней у них давно уже не было.

Корни табора тянулись далеко за океан, в далекую и холодную Россию. «Кэлдэрары ррусуря» – русские цыгане. Прадед нынешнего барона тосковал по теплу и солнцу. Детские воспоминания о теплой Молдавии с бескрайними полями и горами, залитыми солнцем, не давали ему покоя. Ему надоели промозглость и холод, и вечное скитание без цели. Тогда и повел он людей за западные границы холодной державы. Но в Молдавии у них не срослось, так как в их местечке уже обжились семьи родственников, и места на всех не хватало. Тогда барон решил уйти далеко, чтобы новые дороги принадлежали только его роду. Их кривые кибитки проехали Польшу, Румынию, Францию, Испанию. Смышлёный народ легко цеплял на подолы пестрых юбок и пояса черных брюк новые традиции, навыки и обычаи, их речь наполнялась множеством новых слов, подобранных по пути следования. К концу своего путешествия от вида настоящих цыган остались только пестрые юбки, да сам барон. В Испании они долго мялись в порту перед здоровенным кораблем, спорили между собой. Им предстояло подняться на борт и плыть по воде. Люди дорог должны были отдать свои судьбы во власть водной стихии. Споры прекратил барон, успевший подкупить одного капитана, и цыгане снова решились на очередную авантюру: продали своих коней и кибитки, женщины туго завязали вещи в узелки, подхватили детей и юбки и последовали за своими мужчинами вверх по шаткой лесенке на борт корабля. После тошнотворного плаванья они прибыли в свой новый мир.

Спустя время в общине произошел раскол и табор рассыпался по уголкам Латинской Америки.

Часть общины осела в небольших поселениях, завела хозяйства. Мужчины пасли, а женщины доили, продавали яйца и лук. Другие занялись торговлей. Но время лошадей давно ушло, их место заняли автомобили. Смышлёная молодежь поняла, что этот транспорт в жаркой стране принесет больше прибыли, чем конь. Быстро были налажены связи с перегонщиками подержанных машин из Америки, и потянулись побитые грузовички, облезлые пикапы, и даже приличные еще фольксвагены-жуки на стихийные цыганские рынки.

Но была семья барона Охо, которая не захотела доить коров, трястись в железном рыдване до своего поля, шлепать по выходным в церковь и слушать нудного падре. Им не нужны ни дома с выбеленными стенами, ни кровати с матрацами. Ни на какие мексиканские песо они не променяют ночь у костра и свободу. Так и продолжили они свои кочевой путь, как и полагалось настоящим цыганам.

В это теплое утро Салана стала частью свободного цыганского табора Охо, маленьким камешком в россыпи ее рода.

Но вместо нее в семье ждали мальчика. Родителям хватало с лихвой трех старших сопливых девчонок-погодок. Нужен был наследник, который продолжит их путь.