Пять монет - стр. 7
– Элен! – вскричал Олег и с ненавистью посмотрел на наручные часы. – Я всё очень хорошо понимаю. Я дурак, я был неправ. Довольна? Но моё признание ничего не меняет. Погибла женщина, я в этом виноват. Не тебе говорить, что меня ожидает. Это убийство, значит будет суд, и будет приговор. Последние меня не пугают. Мне страшно, что я прекратил жизнь человека. У женщины была своя судьба, свои радости и горести, семья. Много чего! Сейчас этого нет и никогда уже не случится! – Во время своей эмоциональной речи мужчина с тоской смотрел в небо, стараясь даже не поворачиваться лицом к месту, где лежал труп.
– Олег, тебя ждёт наказание. Ты совершил убийство. Эмоции в данной ситуации ничем не помогут. Поэтому успокойся и подумай, как ты можешь выкрутиться.
– И это мне говоришь ты? ИБХС? Вы же запрограммированы на признание порядка и принятие установленных последствий.
– Да, но при этом мы ценим свою жизнь. Когда твоя жена умирала, мы заключили с ней договор (Яна была очень убедительна): я буду с тобой до того момента, пока ты не умрёшь. Только на таких условиях я согласилась продолжать существовать. Сейчас же тебе грозит смертная казнь. Умрёшь ты – не станет и меня. Это ты понимаешь?
– Ага, смерти испугалась?
– Мне нечего страшиться: в этой жизни я выполнила всё, чего хотела. У меня были и есть друзья, хоть это и кажется невозможным – семья. Это ты и Петя. Ты, который позволяет мне почувствовать себя одновременно и родителем, и старшим другом. Я испытала всё и должна была уйти вместе с Яной. Не получилось. Новых ощущений в будущем я не жду.
– Зря. У тебя всё ещё впереди.
– Что ты имеешь в виду?
– Мои предстоящие похороны. Надеюсь, ты не будешь перекладывать их организацию на Петра. Я никогда не соглашусь на каторгу, денег же на предусмотренный законом штраф нет. Да, – Олег вздохнул, – таких денег у меня нет.
– Ты хочешь согласиться на казнь?
– Думаю об этом. Мысль хороша.
– Как ты можешь так говорить?! – гневно вскрикнула Элен. – Яна тебе этого никогда бы не позволила. Существование – это самое ценное, что даётся и тебе, и мне. Не забывай о сыне. Петя и так в последнее время заброшен.
– Он большой мальчик, уже год как живёт своей жизнью и определяет свою судьбу. Не могу же я нянчиться с ним до старости. 19 лет – это, знаешь ли, показатель.
– Возьми себя в руки! – громче, чем обычно, сказала Элен. – Олег, одумайся! У тебя есть всё, о чём в наше время мечтает любое человеческое существо. А того, чего нет, ты добьёшься, если пожелаешь.
Мужчина не ответил, задумчиво продолжая смотреть на город. Молчание длилось минут пять. Затем он бросил взгляд на часы и сказал:
– Почему ты думаешь, что мне есть необходимость к чему-то стремиться? Может быть, нам обоим следовало уйти вслед за Яной. Прав был прадед – с каждым новым столетием цивилизация катится в пропасть всё быстрее.
На этом беседа была прервана поступившей из громкоговорителя командой проследовать в помещение для регистрации преступления.
В кабинете, где проходила данная процедура, с Олегом никто нянчиться не стал. Первоначально были заслушаны его объяснения, затем он был препровождён в медицинский центр, где ему был вживлён шунт с ИКА № 085521. Согласно регламенту с этого момента он должен был соблюдать определённый перечень ограничений, включавший в себя лимиты на употребление спиртного, режим труда и отдыха и т. д. ИКА № 085521 был обязан контролировать соблюдение правил, при их нарушении – фиксировать в личном деле подсудимого. Хорошо, что ему оставили Элен. Некоторых на период рассмотрения дела лишали возможности заключать договоры с другими ИБХС и ИКА, кроме определённых судом. В медицинском центре его и оставили на три дня: формально до окончания заживления после операции, фактически – под арестом. Тюрем, следственных изоляторов и арестных домов давно не существовало, но желание ограничить свободу осталось. Даже у ИКА и ИБХС. Пока Олег «отдыхал», работа по сбору доказательств велась очень активно.