Пути русской философии в свете кризиса европейской метафизики - стр. 6

Выявленные А.А. Никольским параллели между фигурами Оригена и Соловьева интересны еще и тем, что речь идет об эпохах, значительно удаленных друг от друга. Если Ницше и Соловьев были представителями одного и того же времени, то между Оригеном и Соловьевым лежит временной пласт в несколько столетий. Между тем, проведенное сопоставление позволяет выявить не только близость фигур двух мыслителей, но и определенное сходство между эпохами. Эллинско-еврейское общество Александрии III в. и русско-европейское общество России XIX в. могут быть рассмотрены в цивилизационном плане как периоды псевдоморфозы философской и богословской мысли. Для Александрии III в. характерно смешение христианской мысли с эллинистической философией платонизма и неоплатонизма. Для России XIX в. характерно смешение христианской мысли с наследием европейской философии, в первую очередь, с немецким идеализмом. Сказанное относится не только к Соловьеву, но и фактически ко всем тем представителям русской религиозной философии XIX и XX столетий, которые сформировались под преобладающим влиянием Соловьева. Раскрытые А.А. Никольским точки пересечение между Оригеном и Соловьевым могут быть отнесены к наиболее значительным представителям русской философской мысли. Например, С.Н. Булгаков – как и Соловьев, как и Ориген – является христианским мыслителем, в отдельных положениях обнаруживающим существенные уклонения от церковной догматики. То же самое справедливо и в отношении П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева, Н.О. Лосского и многих других. Но если так, если совпадения носят не единичный характер, а являются общей тенденцией, то можно говорить о глубоком сродстве самих эпох. Русская философская мысль XIX и XX столетий в цивилизационном плане находится на той же стадии, что и христианская мысль III в. Между тем, как стадия историко-философского процесса Европы того же времени сопоставим скорее с поздним периодом языческой философии эпохи упадка античности. В период упадка античной культуры и цивилизации зарождалась и формировалась христианская мысль. Аналогичный процесс наблюдается в современную эпоху: период кризиса европейской метафизики и западной цивилизации совпадает со временем фактического зарождения русской религиозно-философской мысли. И, подобно тому, как ранняя христианская мысль не избежала псевдоморфозного влияния наследия гибнущего языческого мира, так и зарождающаяся русская религиозная философия не могла избежать аналогичной псевдоморфозы со стороны отживающей свой век Европы.

Отсюда следует еще один значимый вывод. Те идеи, которые считаются наиболее характерными для духа русской религиозной философии, во много представляют собой продукт псевдоморфозы. Учения о Софии, всеединстве и соборности содержат в себе значительные уклонения от христианского учения и могут быть признаны христианскими не в большей степени, чем осужденные Соборами положения Оригена. Не следует забывать, что учение о Софии, принятое и развитое многими видными русскими философами, берет свой исток не только и даже не столько в христианстве. На это указывает, в частности, А.Ф. Лосев в своей статье о В.С. Соловьеве: «Дело в том, что понятие Софии он [Соловьев] позаимствовал из каббалистической литературы, а под влиянием изученной им теософской литературы он и решил отправиться в Египет. И в Лондоне, и в Египте его охватывали своеобразные эмоционально-умозрительные состояния, которые и рисовали ему Софию в виде безбрежной космической лазури с женским ликом».