Пусть люди вымрут - стр. 49
− Как парень? − поинтересовался Флавий у центуриона, когда отряд остановился на очередной привал.
− Плохо, − покачал головой Кельвин. − До лагеря не донесем.
Действительно плохо. Сам Флавий тоже чувствовал себя препаршиво, несмотря на старания галла. Но его хотя бы не сжирала лихорадка. Вот уж воистину не знаешь, что лучше – быстрая смерть на поле боя или возвращение с победой, но без единого шанса выжить.
− Местные племена справляются со здешними инфекциями, но не делятся знанием, − мрачно процедил легионер, устраиваясь рядом с носилками Флавия. − Я несколько раз пытался выбить из них тайну, но безуспешно. Сволочи!!!
Флавий посмотрел на ветерана. Действительно, старая добрая Империя. Твой солдат – это твоя кровь, береги ее. Твое звание – это твоя честь, не посрами ее. Когда-то во времена разрушительных войн и стотысячных армий железная закалка воинов Империи делала войска с Орлом-на-Венке непобедимыми. Манипулы ломали любой вражеский строй, велиты превращали расположения противника в выжженые, утыканные копьями и стрелами пустыни. Мятежные города сдавались, едва услышав горны подходящего воинства.
А теперь один единственный, брошенный на произвол судьбы гарнизон на всю провинцию, раздробленный и недоукомплектованный. Пусть и отсталая земля, пусть и далекая, но здесь живут подданные Рима. Но где же здесь сам Рим?
Невеселые мысли Флавия прервал галл. Гигант подошел к носилкам и что-то вполголоса сказал легионеру. Стругг пружиной взвился в воздух и метнулся в темноту.
− Что такое, Герекс?
− Алехандро умер, − произнес гигант и присел на место центуриона. − Так звали этого парня.
Флавий перекрестился и пожелал арбалетчику легкого пути в мире мертвых. В ту минуту римлянин еще не знал, что уже через час по пути скончавшегося легионера отправится и большая часть отряда.
Единственное, что успел разглядеть Флавий, открыв глаза – это стремительная черная тень где-то сбоку, а дальше – сплошное безумие. Вопли, крики, стоны раненых и мощные, чавкающие удары. Щелкнул арбалет, зазвенели клинки, но все продолжалось меньше минуты. Потом по ушам ударила абсолютная тишина, налилась тяжелым металлом-плюмбумом, заполонила окрестности расплавленной всепроникающей массой, и Флавий, наконец, смог оценить картину бедствия.
Бедствие стояло перед носилками римлянина – смертоносное, грациозное и… прекрасное. Демон был во всем своем великолепии: стройная, даже немного сухощавая фигура, изящный профиль гладких и сильных ног с четырехпалыми ступнями, жилистые, но очень соразмерные руки (в каждой по изогнутому и светящемуся тускло-голубым цветом клинку) и, наконец, увенчанная роговой диадемой голова. Прежде всего глаза. Как и у големов, горят голубым светом, но сравнивать горный хрусталь монстров с этим произведением исскуства все равно что пытаться выдать мазню портового «художника» за оригинал работы Рембранта.
В глазах демона одновременно и дикий огонь Преисподней, и разум высшего существа, и спокойствие величайшего мыслителя. Не пустые зенки подобно стекляшкам големов, в каждом из очей повелителя Преисподней чернел зрачок, чуть вытянутый по вертикали подобно кошачьему, но в отличие от звериного, полный сознания своего существования как высшего существа во Вселенной. Кромки зрачка наполнены неистовым белым огнем ярчайших звезд небосклона, в то время как центр − сосредоточие истиной тьмы подземелья.