Пусть любить тебя будет больно (пусть меня осудят 2) - стр. 36

- И кто он такой?

- Тесть Руслана Царева. Ага. Больно. Знаю. Держись. Она тебя на женатого променяла, Новиков. Вот такие бабы дуры. Сами не знают, чего хотят.

Сергей почувствовал, как скулы свело и руки в кулаки сами сжались.  Захотелось выпить. Много. Из горла и до дна. Очень много, чтоб вот этот разговор из памяти вышибло к такой-то матери, и больше не было так больно. Чтоб душу без наркоза не рвало на части.

- Лешаков - так тестя фамилия, важный человек. Очень-очень важный, Сергей. Поможет тебе Оксану твою вернуть, так как дочка там на нервы давит, и ему компания зятя позарез нужна. Очень серьезные люди в этой компании заинтересованы, а Бешеный с Царем артачатся. Любыми способами надо сученка заставить отдать свою долю в бизнесе. Ты Лешакову для этого дела пригодишься. Он присмотрится, а потом втянет тебя в свою игру, отыграешь свою партию, и всем будет счастье. А ты потом Оксане сопли подотрешь и обратно заберешь, если так вернуть хочешь.

Новиков уловил в его голосе нотки презрения. Нет, не хочет он ее вернуть. Видеть не хочет, знать не хочет эту суку. Он бы её сам на дно утянул. Если б не Ваня, давно бы в нее обойму спустил. Много раз смотрел на ствол и думал о том, что выбьет ей мозги, а потом - себе в висок и до свидания. Финита ля комедия. Может, и спустил бы, если б о ребенке не узнал. Да, о ребенке от ее кобеля. Решил тогда – отпустит. Не судьба. Любит другого - пусть любит. Счастья ей, блядь. Пусть валит на все четыре стороны.

- Что молчишь, Новиков?

- Обдумываю.

- Ты быстрее думай. Время идет. О сыне, думай, Сергей, о сыне. Прежде всего. Бабы они и в Африке шлюхи, а сын – это святое. Сын — это навсегда.

Он и думал. Хотя понимал, что с ним, алкоголиком, ему вряд ли светит светлое будущее.

- Из запоя выведу. Скажешь, что согласен, отвезу в одно место – через неделю как огурец будешь. Ну что, Новиков? Решился?

Сергей поднял на него взгляд, чувствуя, как начинается ломка без очередной дозы алкоголя и покрывается спина холодным потом, а руки начинают мелко подрагивать.

- Решился.

- Вот и лады. Я тебе весь расклад расскажу, а ты подумаешь, как тебе будет проще это провернуть. Если все выгорит, может, сам важным человеком станешь. Сына из Валенсии к себе заберешь.

Сергей кивнул, вспоминая, как подписал бумаги на разрешение увезти Ваню. С ним тогда черте что творилось. Его ломало и корежило. Он понимал, что не может сейчас воспитывать сына. Пример для подражания из него херовый.

Левченков отвез Сергея в какую-то деревеньку к мужику по имени Федор. Он его Стрелком называл. Оставил его там на неделю. Федор всю душу из Новикова вымотал. Отварами поил какими-то, да так, что тот блевал дальше, чем видел, потом хлестал его в бане русским веником и на мороз выгонял, и снова отпаивал травками.

Через неделю Сергей, и правда, был, как огурец, словно пару месяцев запоя мимо прошли.

 Весь этот год Новиков просто работал. Хорошо работал, на износ. Ни глотка водяры, только крепкий чай или черный кофе и бессонница жуткая сутками. Вообще не спал. Вырубит на час-два, а потом как робот - глаза открыты, и в голове только одна мысль – опустить её на такое же дно и показать, что молокососа себе в любовники выбрала. Что не Царев это старший, а босота бандитская. Ни защитить не сможет, ни обеспечить.  Только ему и этого было уже не надо. Сергей хотел, чтоб она одна осталась, поняла каково это – просыпаться от того, что в доме так тихо, что слышно, как душа леденеет и инеем покрывается.