Птица в клетке - стр. 50

– Благодарю. – Я совершенно искренне была ей признательна.

Проведя меня по вполне современным ярко освещенным коридорам, доктор Кронберг показала библиотеку – огромный роскошный зал, заполненный тысячами книг. Я бы хотела остаться тут жить, но пошарить по полкам мне не дали, сказав, что я могу вернуться сюда завтра. Потом мы осмотрели картинную галерею, побродили по залу с выставленными там всяческими трофеями и дорогими безделушками, подаренными когда-то императору. И, когда я уже совсем притомилась, вышли на открытую террасу с видом на горы и долину внизу.

Слуги принесли подносы с едой, и мы в полном молчании принялись за поздний обед. На то, что мне удастся отмолчаться, я особо не надеялась – не таким человеком была Алана Кронберг, чтобы дать просто насладиться новыми впечатлениями.

Она то и дело внимательно на меня поглядывала, озабоченно хмурясь, а когда принесли чай, и вовсе придвинулась ближе. Ее прохладные руки коснулись моего лица, отведя спутанные пряди назад и оголяя прикрытые до этого виски.

– У тебя болит голова?

– Из-за синяков? Нет.

– Не только из-за синяков, хотя неплохо было бы показать их Сафару… Мальчик невнимателен, сам мог и не заметить. Но я сейчас говорю не об этом. Недавнее использование обратной телепатии… Ты делала это впервые, я права?

– Да.

– Это могло повлиять на дар, вызвать стресс. А от перенапряжения у эсперов случаются головные боли и порой даже судороги.

– Спасибо, я чувствую себя хорошо, тайнэ Кронберг. – Я вежливо отстранилась от чужих рук.

– Верю, но… Если вдруг почувствуешь что-то неладное, обязательно скажи мне. Я подберу лекарство.

– Вы весьма внимательны.

– Я должна быть внимательной, – как-то отстраненно и грустно улыбнулась Алана, – это моя работа. – Вертя в руках хрупкую фарфоровую чашку, она глядела куда-то в сторону.

– Вы чем-то расстроены?

– Да. Немного.

– Дело во мне?

– Нет… В какой-то степени, – призналась доктор. – Знаешь, ты отличаешься от всех эсперов, с которыми мне приходилось сталкиваться. И дело не в твоей силе и не в обратной эмпатии… хотя в ней немного тоже. Я немного слукавила, сказав, что это просто работа. Мне сложно видеть в тебе только пациентку. Все время влезает что-то личное.

– Если вы про то, что я сказала о Юрии Цехеле, то я нижайше прошу прощения, тайнэ.

Алана усмехнулась, но было видно, что ей сейчас не смешно.

– Конечно, ты здорово задела меня тогда. Так вот, между нами, девочками… Мы с Юрием были раньше любовниками. Несколько месяцев, до его отъезда в сектор Трейда. Но после возвращения он общается со мной как с доброй знакомой, не более. Это немного неприятно, знаешь ли.

Я вежливо слушала, стараясь не показывать свое отношение. Зачем она мне это рассказывает? То, что Алана заговорила о себе, сбросив профессиональную маску психиатра, казалось странным. Хочет вызвать доверие и сочувствие? Или на самом деле говорит сейчас искренне?

– Дело не в тебе, я понимаю. А в том, каков Юрий – легко увлекающийся, легко остывающий. Я так не могу. Привязываюсь к людям, хотя это порой сильно мне мешает. Но раньше я умела легко разделять работу и личные отношения. А с тобой – не могу. Слишком уж противоречивые чувства ты у меня вызываешь – и положительные, и отрицательные. Порой я жалею тебя, порой восхищаюсь, иногда завидую или злюсь. Как сегодня утром. Мне казалось, глупо и иррационально казалось, что ты подвела меня, сделав скачок в своем развитии самостоятельно, без моего участия. И это задело профессиональную гордость. Вот и сейчас болтаю тут всякое… как с подружкой.