Психопатология обыденной жизни - стр. 16
Вопрос о воспоминаниях детства представляется мне настолько важным и интересным, что я хотел бы посвятить ему несколько замечаний, которые поведут нас за пределы сказанного выше.
Как далеко вглубь детства простираются наши воспоминания? Мне известно несколько исследований по этому вопросу, в том числе работы V. и C. Henri (1897) и Potwin’а (1901). Из них видно существование значительных индивидуальных различий. Некоторые из подвергавшихся наблюдениям относят свои первые воспоминания к шестому месяцу жизни, в то время как другие ничего не помнят из своей жизни до конца шестого и даже восьмого года. С чем же связаны эти различия в воспоминаниях детства, и какое значение они имеют? Очевидно, что для решения этого вопроса мало добыть соответствующий материал при собеседовании; необходима его обработка, в которой должно участвовать то лицо, от коего эти данные исходят.
На мой взгляд, мы слишком равнодушно относимся к фактам младенческой амнезии – утрате воспоминаний о первых годах нашей жизни, – и вследствие этого проходим мимо своеобразной загадки.
Мы забываем о том, какого высокого уровня интеллектуального развития достигает ребенок уже на четвертом году жизни, на какие сложные эмоции он способен. Мы должны были бы поразиться, как мало из этих душевных событий сохраняется обычно в памяти в позднейшие годы; тем более, что мы имеем все основания предполагать, что эти забытые переживания детства отнюдь не проскользнули бесследно в развитии данного лица; напротив, они оказали влияние, оставшееся решающим на все времена. И вот, несмотря на это несравненное влияние они забываются! Это свидетельствует о совершенно своеобразных условиях припоминания (в смысле сознательной репродукции), до сих пор ускользавших от нашего познания. Весьма возможно, что именно позабывание детских переживаний и даст нам ключ к пониманию тех амнезий, которые, как показывают новейшие данные, лежат в основе образования всех невротических симптомов.
Среди сохранившихся воспоминаний детства некоторые представляются нам вполне понятными, другие – непонятными или странными. Нетрудно исправить некоторые ошибки по отношению к этим обоим видам. Подвергнув уцелевшие воспоминания какого-либо лица аналитическому испытанию, нетрудно установить, что поручиться за их правильность невозможно. Некоторые воспоминания искажены, неполны либо передвинуты во времени или в пространстве. Сообщения опрашиваемых лиц о том, например, что их первые воспоминания относятся, скажем, ко второму году жизни, явно недостоверны. Скоро удастся найти те мотивы, которые объясняют нам искажение и сдвигание пережитого и которые вместе с тем доказывают, что причиной этих ошибок является не простая погрешность памяти. Могучие силы позднейшей жизни оказали свое воздействие на способность припоминать переживания детства, – вероятно, те же силы, благодаря которым мы вообще так чужды пониманию этих детских лет.
Процесс припоминания у взрослых оперирует, как известно, различного рода психическим материалом. Одни вспоминают в форме зрительных образов, – их воспоминания носят зрительный характер; другие способны воспроизвести в памяти разве лишь самые скудные очертания пережитого. По терминологии Шарко