Психогенез душевных болезней - стр. 15

[93], что особенно ясно проявляется в их известном пристрастии к символам[94].

52 Наконец, есть еще один вопрос, на который следовало бы ответить в первую очередь, а именно – действительно ли состояние сознания в экспериментах Странски, проведенных в нормальных условиях, соответствует состоянию нарушенного внимания? Прежде всего следует отметить отсутствие существенных расхождений между результатами его экспериментов с отвлечением внимания и результатами экспериментов в нормальных условиях; следовательно, ни с точки зрения ассоциаций, ни с точки зрения внимания эти два состояния не могут существенно отличаться друг от друга. Как же тогда понимать отклонения в нормальных условиях?

53 На мой взгляд, главную причину следует искать в «форсированном» характере эксперимента. Испытуемым было предложено говорить без остановки, и иногда они говорили очень быстро; в среднем участники произносили от 100 до 250 слов в минуту, тогда как при нормальной скорости речи среднее значение составляет всего от 130 до 140 слов в минуту[95]. Когда человек говорит и, возможно, думает быстрее, чем привык говорить и думать об обыденных и о нейтральных предметах, он не может уделять достаточное внимание ассоциациям. Второй момент, который необходимо учитывать, заключается в том, что для подавляющего большинства испытуемых ситуация сама по себе была необычной, а значит, должна была повлиять на их эмоциональное состояние. Они находились в положении взволнованного оратора, впавшего в состояние «эмоциональной тупости»[96]. В таких условиях я обнаружил необычайно большое количество персевераций и повторений. Но «эмоциональная тупость» также вызывает сильное нарушение внимания, посему можно считать несомненным, что в «нормальных» экспериментах Странски внимание испытуемых было в самом деле нарушено, хотя фактическое состояние сознания не ясно.

54 Другим важным наблюдением мы обязаны Хайльброннеру[97]. Изучая ассоциативные ряды пациента, страдавшего гебефренией, он обнаружил, что в одном эксперименте 41 %, а в другом – 23 % слов-реакций относились к окружению. Хайльброннер считает это доказательством того, что фиксация возникает в «пустоте», т. е. обусловлена недостатком новых идей. Это наблюдение подтверждает и мой опыт. Теоретически было бы интересно узнать, как этот симптом связан с таким симптомом Зоммера—Лейпольдта, как «называние и касание».

55 Новые и оригинальные взгляды на психологию dementia praecox высказывает Отто Гросс[98]. В качестве названия этой болезни он предлагает термин «dementia sejunctiva», подчеркивающий характерную дезинтеграцию, или сеюнкцию, сознания. Понятие сеюнкции, конечно, заимствовано у Вернике[99]; с таким же успехом Гросс мог бы взять более старое, синонимичное понятие диссоциации у Бине и Жане. В сущности, диссоциация сознания означает то же самое, что и сеюнкция сознания (по Гроссу). Последний термин дает нам еще одно новое слово, хотя в психиатрии их и так предостаточно. Под диссоциацией французская школа подразумевала ослабление сознания, обусловленное отщеплением одной или нескольких последовательностей идей; они отделяются от иерархии «я»-сознания и начинают вести более или менее независимое существование[100]. На этой основе построена и теория истерии Брейера—Фрейда. Согласно более поздним формулировкам Жане, диссоциация есть следствие