Прыжок за мечтой - стр. 24
…Сквозь непонятные наборы снов до сознания донеслось:
– В себя так и не приходил? – спросил густой мужской голос.
– Не приходил, – вздохнул женский голос.
– Будем надеяться, что молодой организм сильный и парень сможет всё-таки выкарабкаться.
– Молоденький совсем, как мой Ваня, – тяжело вздохнула женщина.
– Молоденький, но настоящий герой. Имя узнали?
– Был лейтенант, сообщил. Штрафная рота. Константин Александров. 1924 года рождения. Новосибирск.
– Сибиряк, значит. Должен выдюжить. Сибиряки не из таких передряг выходили.
– Это точно, доктор, – раздался другой мужской голос где-то рядом. – Нам, сибирякам, ничто нипочём. Через всё пройдём.
– Смирнов, как самочувствие? – и голос доктора стал глуше, а вскоре и вообще исчез…
…Вернулся в сознание. На губах лежало что-то влажное. Неповоротливый язык с трудом расклеил слипшиеся губы и уткнулся кончиком в тряпку. Хотелось пить. Костик сейчас был готов зажевать эту тряпку, чтобы выжать спасительную влагу, но язык только касался матерчатой поверхности и не получал необходимое.
Глаза не открывались, веки стали неожиданно тяжёлыми. Крикнуть не мог. Где-то внутри зародилось чувство паники от полного бессилия.
И, вдруг, тряпка исчезла, а на её место легла другая, прохладная и не сильно отжатая. Язык сразу подобрел, как только капля упала на него, даже стал как вроде мягче…
…Очнулся от боли в груди и в лобной части головы. Опять хотелось пить. Веки не поднимались. Чтобы как-то перетерпеть боль, Костик с силой сжал зубами нижнюю губу и ощутил влагу. Он понимал, что эта влага есть кровь из прокушенной губы, но вкуса крови не ощущал. Когда боль ушла, он немного расслабился, и вздрогнул, когда на его лоб легла маленькая тёплая ладошка.
– Ну что, миленький, больно? Потерпи немного. Укол сделала. Сейчас лучше станет. Потерпи. Как ты похож на моего Ванечку! – женщина убрала ладонь, всхлипнула, и ушла.
Сердце после этих слов напомнило о себе и защемило.
«Мамочка, как ты там? Плачешь, наверное, каждый день. А я лежу тут, как фараон в пирамиде и не могу тебе даже письмо написать, не то, что позвонить. Где ты и где я… Отец. Главное, чтобы его сердце выдержало. Все меня ищут там, а я здесь»
Хотелось заплакать от бессилия, а слёз не было. Головная боль появилась опять и нарастала. Сознание ускользало…
…Веки окрылись, в палате царил полумрак. Рядом вполголоса разговаривали. Костик прислушался.
– Хорош заливать, Смирнов! Прям так и зашёл? – удивлялся звонкий юношеский голос.
– Так и зашёл. Разведке везде можно заходить. А нам как раз нужен был офицер. А тут их штук пять сразу. Бери любого. Стоят передо мной навытяжку, глазками бегают. Дружок мой позади на выходе с автоматом. Я приказываю им сдать оружие и спрашиваю, кто хочет жить? Молчат. Я опять спрашиваю. Опять молчат. Тогда достал гранату, выдернул чеку, и опять спрашиваю. Побледнели немчики, за сердце хватаются. Один сразу замертво свалился. Остальные все жить захотели. Вот и привели мы к себе трёх офицеров вместо одного. Медали дали, как без этого. Ведь аж трёх офицеров в плен взяли!
– Ты же говорил четырёх! – встрял другой голос.
– Один погиб, когда линию фронта переходили, его свои минами и накрыли. Вот так-то.
– А что тогда в газете про это не писали?
– Так тут ведь вон какая история. Дружок мой на следующий день погиб вместе со всей группой при авианалёте, а меня вон как покромсало. Чего тут писать…