Proxy-delirium - стр. 9
Все супружеские пары примерно одного возраста – около тридцати лет – Герман и Мария Леоновы, Степан и Анна Мерзляковы, Андрей и Валентина Сухоручковы. Все подавлены, все надеялись, что это чужие дети ждут нам, в холодильниках. Тревожные взгляды метались, останавливаясь то на Маршале, то на Стоянове.
В присутствии понятых Георгий опросил всех об обстоятельствах исчезновения детей, узнал о приметах.
– Да какие приметы, – сказал Герман Леонов упавшим голосом. – Обычный пацан.
– Рыжеволосый, – добавила Мария. – Невысокий.
Леонов вперил взгляд в стену и продолжил:
– Я после работы пришёл, Маша сказала, что Вася отправился к Антону на ночь, мы и не переживали, дети часто друг к другу ходят в гости и остаются до утра. И утром даже не подумал плохого, поехал на работу.
– Но их у нас не было, – ответил Степан Мерзляков. – Антон сказал, что будет у Васи ночевать. Утром я тоже ушёл на службу.
Андрей Сухоручков добавил, что сын Иван тоже говорил, что дети пойдут в гости к Антону.
– Они часто собирались и играли в игры компьютерные, то у нас, то у Германа… – он запнулся, – Анатольевича, то у Степана Егорьевича.
Особых примет у ребят не было, ни шрамов, ни каких-либо отметин, по которым можно узнать.
Наступил самый ответственный и страшный момент. Стоянов начал по очереди впускать в помещение морга и показывать тела, накрытые простынями. Первыми вошли Герман и Мария Леоновы. Патологоанатом не стал снимать всей простыни, чтобы не показывать, что сделал убийца с ребёнком. Женщина вскрикнула и стала оседать на пол, теряя сознание. Стоянов и муж подхватили её под локти, патологоанатом привычным движением вынул из кармана бутылек с нашатырём и быстро привёл женщину в чувство.
– Это он, – сказал Герман. – Наш сын.
Лицо его осунулось, зубы стиснуты.
Маршал вывел женщину в фойе и усадил на лавочку. Герман Леонов остановился рядом и молча смотрел в окно невидящими пустыми глазами.
Стоянов провёл в морг Мерзляковых, затем Сухоручковых. Они тоже опознали своих детей. Самое страшное произошло, натянутая пружина бытия лопнула. Все собрались в фойе, и капитан Зюков составил протоколы предъявления тел. В зале висела тяжёлая тишина, лишь всхлипывали женщины. Мужчины пытались держаться, но тоже были на грани срыва.
Опросы о том, были у них враги и кого могут подозревать, Георгий оставил на потом – людям надо дать прийти в себя. Завершив тяжёлую процедуру опознания, он отпустил нечастных.
Когда все ушли, Стоянов и Зюков вышли во двор и сели на скамеечке. Долгоиграющий дождь закончился, ярко светило солнце, и после могильного холода морга Георгий ощутил себя, как на другой планете.
– Гадская работа. Уволюсь, – сказал патологоанатом.
– Ты каждый раз так говоришь после опознания.
– Уволюсь, – отрезал судмедэксперт. – Грузчиком на рынке буду работать.
– А я не уволюсь, – ответил Маршал. – Уж точно до тех пор, пока не найду того, кто это сделал.
– Я бы его своими руками удушил, – процедил сквозь зубы Стоянов.
– Статья сто пять, умышленное причинение смерти другому человеку, – заметил Маршал. – Наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Оно тебе надо?
– Будешь? – Стоянов вынул из кармана початую чекушку водки.
– Я за рулём.