Простые смертные - стр. 103
Судорожный вздох с замороженного большого пальца ноги Англии[78].
– Ну, как я понимаю, это «нет», – сказал я. – Мне очень жаль, Джонни, но я не могу…
– Нет, я согласен. Хорошо, иди и поговори с ним. Пожалуйста!
– А ты не хочешь объяснить Жабе, что происходит, или, может…
– Ты не мог бы сам ему позвонить? Мне кажется… что вряд ли я… нет, я не…
– Ладно, предоставь все мне. Друзья познаются в беде.
Я набрал номер Жабы по памяти. Его автоответчик включился после первого же звонка, и я быстро сказал: «Пират продает. А я после Дня подарков[79] уезжаю в Альпы. Увидимся в Кембридже в январе. Счастливого Рождества». Я повесил трубку и позволил себе некоторое время бездумно созерцать сделанные на заказ книжные шкафы, телевизор, отцовский бар с напитками, мамины безделушки из дутого стекла, старую карту Ричмонда-на-Темзе, фотографии Брайана, Элис, Алекса, Хьюго и Найджела Лэмов в разном возрасте и на разных стадиях своего развития. Болтовня моих родственников доносилась до меня, как голоса из другого мира, эхом долетающие из какой-то фантастической переговорной трубки.
– Ну что, Хьюго, все хорошо и даже превосходно? – спросил отец, появляясь в дверях. – Добро пожаловать обратно к нам.
– Привет, пап. Это Джонни звонил, мой приятель из Хамбера. Справлялся насчет списка литературы по экономике на следующий триместр.
– Похвальная организованность. Видишь ли, я забыл в машине, в бардачке, бутылку коньяка и как раз хотел выскочить…
– Не надо, пап! – остановил его я. – Там жуткий холод, а ты все еще немного простужен. Вон моя куртка на вешалке, давай я схожу и принесу.
– Ну, вот мы и снова встретились холодной зимнею порой, – сказал кто-то, когда я закрывал заднюю дверцу отцовского «BMW».
Черт возьми! Я так вздрогнул от неожиданности, что чуть бутылку не выронил. Незнакомец был укутан в анорак, и его лицо полностью скрывалось в тени капюшона, туда не проникал даже свет уличного фонаря. Он стоял всего в нескольких шагах от тротуара, но определенно на нашей подъездной дорожке.
– Чем я могу вам помочь? – Вообще-то, я не собирался демонстрировать особую вежливость.
– Мы желаем знать, кто я? – Он немного сдвинул капюшон, и я узнал того йети-попрошайку с Пиккадилли-сёркус; бутылка все же выскользнула у меня из пальцев и глухо шлепнулась мне на ногу.
Я только и смог выдохнуть:
– Вы? Я… – Мое дыхание повисло белым облачком тумана.
– По-моему, да, – только и сказал он.
Разом охрипнув, я спросил:
– Почему… вы меня преследуете?
Он посмотрел на дом моих родителей с таким видом, словно собирался его купить. Руки йети держал в карманах, и я подумал, что там вполне может оказаться нож.
– У меня больше нет денег, чтобы вам дать, если вы за этим…
– Я проделал весь этот путь совсем не ради банкнот, Хьюго.
Я лихорадочно вспоминал: я совершенно точно не называл ему своего имени! Да и с какой стати я стал бы это делать?
– Откуда вам известно мое имя?
– Оно нам известно уже года два. – Вульгарная речь и характерный выговор представителя лондонского дна исчезли без следа; да и дикция, как я успел заметить, была теперь абсолютно безупречной.
Я уставился на него. Может, мы с ним в школе вместе учились?