Простовещи. История мира через легендарные товары и любимые продукты - стр. 4

Заметим, что рабство в Европе после падения Западной Римской империи считалось немного устаревшим. Никаких серьезных возражений насчет рабства не возникало, но в Северной Европе оно не было экономически оправданным. В Средиземноморье ситуация была другой. Рабство не везде, но использовалось, а рейды за рабами были излюбленным занятием торговцев-мореплавателей из Генуи и Венеции. В то же время идея об эксплуатации себе подобных вызывала скорее отторжение. Христианство рабство не запрещало, но прививало дух «равенства и братства перед Богом».

Но вот когда речь заходила об иноверцах, такой принцип работать уже не мог. Неожиданно, но Библия в создании расистских принципов косвенно помогла. Там рассказывается история про Сима, Хама и Иафета. Эти три сына ветхозаветного Ноя были родоначальниками различных людских рас. Хам, будучи настоящим «хамом», увидел своего отца голым, рассмеялся и позвал своих братьев на это посмотреть. За это неуважение к отцу его и прокляли вместе с его родом, из которого и рождается черная раса. Более того, в книге Бытия в отношении одного из сыновей Хама, Ханаана, существует следующая цитата: «Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих». Чем не серьезный аргумент для сторонников дискриминации темнокожих.

На самом деле Ханаан – родоначальник доеврейского населения, проживавшего на территории Палестины, а остальных братьев на такое не проклинали, но машину морального обоснования рабства нельзя было остановить. Знакомство с черной цивилизацией Западной Африки, которая находилась на более низком уровне развития, лишь подогревало веру в собственное превосходство. Постепенно эта позиция трансформируется в отношение «черный – не человек, а товар, скот». В советской экранизации романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» герой по имени Негоро представляется как «Себастьян Перейра – торговец черным деревом». Рабы числились таким же товаром, как древесина.

Все это было бы невозможным и даже ненужным, если бы в XVII веке в мире не сложилась так называемая «треугольная торговля». Сначала торговцы из Европы отправлялись к берегам Западной Африки. Там они продавали текстиль, порох и оружие, а у местных правителей закупали рабов. Затем они везли невольников в европейские колонии в Новом Свете, где их продавали, а на вырученные средства покупали колониальные товары – в первую очередь, сахар или производимый из сахара ром. Этими товарами потом торговали в Европе.

Схема была крайне выгодной: в середине XVII века африканский раб стоил 3 фунта стерлингов, а его продажа в колониях приносила в семь раз больше – около 20. К концу XVIII века баланс несколько изменился – покупка «черного дерева» стоила 20 фунтов, но «маржинальность» упала в два раза – перепродавали их по 75 фунтов. Переводя на современные деньги: раб из Африки в XVII веке стоил 360 тысяч рублей, а спустя 150 лет – 1,5 млн рублей. При такой зашкаливающей доходности после пары-тройки рейсов через Атлантику можно было сколотить капитал на всю оставшуюся жизнь. В этом деле главное было быть максимально предприимчивым.

Таким был и Люк Коллингвуд – владелец рабовладельческого судна «Зонг». В ноябре 1781 года работорговец приказал выбросить за борт 132 раба. Причина простая – он хотел получить за них деньги от страховой компании. В трюме оставались другие невольники, поэтому он заявил, что из-за нехватки воды был вынужден сбросить человеческий балласт, чтобы спасти корабль и остальных рабов.