Просто вспомни обо мне… - стр. 29
Отсветы пламени жутковато подергивались на его лице, искажая злобными гримасами. Даша завороженно слушала и глядела на это лицо и вдруг поняла: «Да ведь он только играет во взрослого! И это не очень-то хорошо у него получается…»
– Данил, взрослый человек не значит – жестокий, – мягко произнесла она, сделав шаг к пламени.
– Да?! – с обидой выкрикнул он. – А кого он жалеет, твой взрослый человек? Он все время кого-то убивает! Сжигает, взрывает… Нет ни одного существа в мире, которое не пострадало бы от него. Ну, приведи мне пример!
– Я жалею тебя, – сказала Даша и протянула руку. – Иди ко мне, мой хороший… Только не через огонь…
…Всё тело у него покрылось испариной, будто внутри Данила полыхал огненный шар. Или он сам был этим сгустком пламени, а телесная оболочка только создавалась Дашиным воображением, потому что так ей было привычнее. Вся постель под ними раскалилась, и Даше то и дело казалось, что сейчас они высекут из простыни целый сноп искр. Она не смогла уловить, в какой именно момент вернулась в эту самую постель и покидала ли ее вообще… Но если – нет, откуда же взялся этот бьющийся в висках вопль: «Нет, нет! Оставайся таким…»?
А потом он вдруг спросил:
– Ты споешь мне про Барбоса?
Дашу так обожгло, будто она все же шагнула в этот огненный круг: «Так он просто перепутал меня с Ксенией?! Вот почему он был таким… Это ее он любил сейчас…»
– Не спою! – От обиды ее голос прозвучал резко. – Не знаю я этой песни! Я уже говорила.
Но Данил ничуть не огорчился:
– Тогда я тебе спою.
И затянул хрипло и неверно:
– Век не стрижен пес Барбос…
«А если и так, – затихнув и уткнувшись в его влажное плечо, успокоенно думала Даша. – Что у меня – большой выбор? Мальчик он или мужчина – какая разница? И со мной он в этот момент или с Ксенией? Удовольствие-то он мне доставляет. Ни с кем еще мне не было так хорошо… Может, как раз оттого, что не поймешь – мальчик он или мужчина?»
– А мне понравилось так делать, – оборвав песню, заявил он. – Немножко страшно было, но все равно… Я еще никогда так не делал.
«Да уж! – усмехнулась она про себя. – И не сосчитать, сколько раз ты это делал».
– Теперь мы будем это делать каждую ночь, – пообещала Даша и блаженно улыбнулась в темноту.
– А почему только ночью?
– А ты и днем хочешь? Да, ты, наверное, смог бы… Но днем Сережка увидит.
Его голос тут же сошел на шепот:
– Это секрет?
– О да! Это страшная тайна. Наша с тобой. Смотри, не проболтайся ему. И вообще никому.
Данил внезапно опечалился:
– А кому еще? У меня больше нет друзей.
– Кроме Сережки?
– Кроме тебя. Сережка не дружит со мной. Он сказал, что я – странный.
Чтобы придать ему хоть немного уверенности в себе, Даша безапелляционно заявила:
– Все великие люди казались странными.
Быстро повернув голову и едва не свалив подушку, Данил с восторгом спросил:
– А я – великий человек?
– Не знаю, – смешалась она. – Вполне может быть… Обычно это понимают, когда человек уже уходит.
– Куда уходит?
– Туда… Куда ушла Ксеня. Помнишь?
– Я помню Ксеню, – подтвердил он.
Не справившись с ревнивым любопытством, Даша спросила:
– Ты ее очень любил?
И прижалась к нему поплотнее, надеясь вытеснить последние сохранившиеся в его теле воспоминания о сестре. Он уже не был таким горячим, даже испарина успела высохнуть, а Даше хотелось, чтоб он таким и оставался.