Просто вспомни обо мне… - стр. 19
«Почему ты не играешь с Данилом? Ему же скучно одному», – как-то сказала она, увидев, как сын перетаскивает игрушки в другую комнату.
«Да ну его, – пробурчал Сережка в ответ и вывалил гору пиратов на ковер. – Он как маленький… Всему верит! С ним неинтересно».
Даша строго напомнила:
«Он болен, ты же знаешь».
«Да знаю… Только все равно неинтересно. А он так никогда и не повзрослеет?»
По дороге она держала Данила за руку и наслаждалась этим, исподволь наблюдая, как он смешно морщится от мороза и прикрывает нос рукавичкой. Своих у него не оказалось, как и шарфа. Даша отыскала на антресолях отцовские варежки, а шарф отдала свой – старый. Она больше не задавалась вопросом, зачем же это делает. Ей нравилось это делать. Неприятно было только отвечать на вопросы посторонних.
Но в том кафе, куда они направлялись, никто никем не интересовался. Считалось, что по четвергам там собираются послушать друг друга, но Даше казалось, что каждый слышит лишь собственные стихи. Ее это вполне устраивало, потому что она стихов не писала и говорить ничего не собиралась. Даше просто хотелось побыть со всеми на равных, ведь обычно всё обстояло иначе: все отдыхали, а она работала.
– Мне нравится, – весело сообщил Данил, опустив руку. Нос у него был совсем красным.
– Закрой, закрой! – крикнула Даша. – Отморозишь еще… Такая холодища несусветная!
– Мы так долго идем…
– Да мы только вышли! Ты что, уже устал?
Он молча дернул плечами и опять закрылся варежкой. Приняв его послушание как должное, Даша встревоженно подумала: «Устал… Это еще что за новости? Не может же он и физически превратиться в ребенка… Или усталость – это тоже психическое явление?»
Сама Даша только дома позволяла усталости тяжестью осесть в пояснице и грузом повиснуть на ногах. Тогда она задирала их на спинку дивана и минут на десять «умирала», как говорила сыну, чтобы он ее не тревожил.
«Мам, ты воскресла?» – лукаво спрашивал Сережка через какое-то время.
«Жизнь продолжается», – думала Даша без особого энтузиазма и заставляла себя встать.
– Наша «Радуга» – особый район, – заговорила она, чтобы развлечь Данила. – У нас свои тайны. Вот, например, видишь магазин «Чибис»? Для приезжих это самый обычный магазин, а местные помнят, что на «Радуге» жил парень по кличке Чибис. И все девчонки были в него влюблены… По-моему, даже Ксюшка, хотя она вообще ни в кого не влюблялась.
– И ты? – спросил Данил через варежку.
Даша преувеличенно громко фыркнула:
– Да еще маленькая была! Его убили, этого парня… Оплакивал его весь наш район, честное слово! И теперь, когда я вижу этот магазин, мне кажется, что им владеет одна из тех, влюбленных в Чибиса, девочек.
– Но ты – нет, – радостно повторил он, заглянув ей в лицо.
– Вот и пришли! – бодро воскликнула Даша и сама покривилась от этого ненатурального «взрослого» тона.
Как чужой, она с раздражением напомнила себе: «Он же не слабоумный, а просто ребенок».
Владелец этого нового для «Радуги» заведения в прошлом году издал на собственные деньги книжечку своих стихов, которые Даша не могла читать без зубовного скрежета. Но это событие настолько подняло Василия Скорнякова в собственных глазах, что он даже ощутил настоятельную потребность облагодетельствовать собратьев по перу. Кроме бесплатной рюмки водки по четвергам, его поэтическая фантазия ничего не выродила, однако, насколько Даша успела заметить, и этому убогому дару все были искренне рады. Сам Скорняков от своей человеческой щедрости тоже не оставался внакладе, потому как остановиться после первой рюмки мог только случайный посетитель. На Дашу хозяин поглядывал косо, ведь водки она не пила даже на даровщинку, а заказывала чашечку кофе. Но у Скорнякова хватало ума понимать, что красивая женщина обладает притягательностью для поэтов, даже если она так откровенно бедна. Правда, уже после второй рюмки собравшиеся почему-то переставали замечать каких бы то ни было женщин. Дашу это ничуть не задевало, ведь мужчин она в них не видела.