Прости, моя невозможная - стр. 39
- Предатель! Ты к Ленке вернулся! Сволочь!
И вместо того, чтобы удивиться, откуда я это знаю или почему вдруг придумала такую глупость, он сказал, избегая смотреть мне в глаза:
- Да. Прости, Аня. Я вернулся к Лене. Я люблю её. Всегда любил. У нас будет ребенок. И я должен уйти.
Ноги стали ватными. Я сползла спиной по стене. Зарыдала, закрыв лицо руками. Мне было так нестерпимо больно, как будто на части разрывалось сердце!
Смутно помнила, как умоляла его не бросать, как, встав на колени, тянула к нему руки...
Свят
Дверь в ванную неожиданно распахивается - я едва успеваю убрать в сторону руку. Плакала - лицо раскраснелось, ресницы слиплись... Но в глазах вызов! Руки в кулаки сжаты! Фурия моя! Какой же я идиот! Зачем так поспешил? Кто меня за язык тянул? Ну, как она поверит в мои чувства, если я врал ей о любви к Лене? Как она поверит, если предал, если бросил? Она же теперь думает, что... Что она сейчас думает вообще?
- Вон из моего дома, Мерцалов! И чтобы больше никогда не появлялся даже на пороге! Цену твоей любви я уже знаю! Грош ей цена!
- Считай так, если хочешь! - я чувствую, что начинаю выходить из себя - всегда был жутко вспыльчивый, а сейчас ситуация просто швах! И злюсь я, конечно, не на неё, но и разговаривать спокойно не получается! - Но выслушай! Выслушаешь, и я уйду! Я не мог тогда по-другому. Выбора не было!
Она закрывает уши руками и начинает монотонно повторять что-то. Прислушиваюсь. Бормочет:
- Подлец. Мерзавец. Обманщик. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя!
- Ах, ты слушать не хочешь? Уши ты закрываешь? Да я... Да я тебя, - выхожу из себя, и она почему-то пугается, отступает к стене, хотя я ведь никогда её не бил и никогда бы не ударил! Я и сам не знаю, что именно сейчас угрожаю сделать с ней! А этот её страх - это тоже больно! Неужели настолько мне не доверяет?
Мне бы отступить, не пугать, отпустить её сейчас, но я, как одержимый, иду ближе, пока не упираюсь двумя ладонями в стену по обе стороны от её головы. Только злость моя тут же проходит, стоит ей поднять взгляд и уставиться озерами синими в мои глаза. Ненавидишь меня? Верю... Вижу, что ненавидишь! А я тебя люблю...
Поцелую сейчас! И гори все синим пламенем! И попробуй тогда ненавидеть меня и дальше! Ведь не сможешь - иначе не было бы сегодняшней ночи!
Перед моими глазами пелена - ярость и страсть, обида и надежда, боль и любовь - всё смешалось, всё бурлит во мне, требует выхода, угрожает взорваться! И я говорю, сначала в унисон с ее бормотанием, потом (не слышу этого даже, а, скорее, чувствую), в тишине. Мне даже начинает казаться, что она ладони к ушам прижимает уже не так крепко...
- Ты знаешь, зачем Ждановский нанял меня? Нет, совсем не для того, чтобы я работал телохранителем. Сама подумай! Какой из меня телохранитель? Какой? Я - спортсмен, я драться умею, но защищать, команды выполнять, выслеживать возможную опасность - не мое это! Да и не с моим характером! Там спокойствие, хладнокровие нужно, а я ведь вспыльчивый, горячий, я в сложной ситуации напролом иду! И это всем понятно было, кто мало-мальски разбирается! А Ждановский это знал лучше многих - он все обо мне тогда знал...
Слушает. Хоть все также руками и прикрывает уши. Но слушает - это точно! Вон как пристально пол разглядывает, даже не отстранилась от меня - так и стоит в кольце моих рук, разве что не касаясь.