Прости, моя невозможная - стр. 41
- Ну что, хватило вам ночи, чтобы найти? Или будем восстанавливать память? - что найти? О чем это он? Неужели... Неужели о флешке?
- Слушай, "кандидат", мне флешка, что бы там на ней ни было, вообще не нужна! Я о ней знать ничего не знаю, а уж Анька-то совсем ни при делах! - психует Мерцалов, пытаясь развернуться от стены к нам лицом.
- Ну да! И поэтому ты сразу после того, как узнал о ней, сюда прибежал?
- Я к ней пришёл потому, что вы здесь разворотили все. Это ж баба - ей страшно. Флешки у меня нет и не было. Я ничего о ней не знаю.
- Окей. Предположим, Одинцов ошибся. Предположим, нет и не было никакой флешки. Семен тебе зачем звонил? Что хотел?
- Я не знаю никакого Семёна. Позвонил какой-то хмырь, тоже, как и ты, флешку требовал.
- И что ты ему ответил?
- То же, что и тебе. Пошел на х.р.
Одинцов дернулся в сторону Свята, и я отчетливо видела, как налилось кровью его лицо. Я даже успела уловить короткий взмах его руки - знак "смершевцам". Это потом всё происходящее слилось для меня в сумасшедшую какофонию звуков - крики, удары, стоны. В моей маленькой кухне, казалось, трещит и грохочет мебель и находящаяся в ней посуда.
Я видела, как сыпятся удары прикладов на спину и даже голову Свята! Видела, как он пытается увернуться, как ударами снизу достает то одного, то другого подельника Одинцова. Не видела только, что глупо и бессмысленно бегу к нему на помощь сама! Я вся была там, в пылу драки, я, кажется, даже кулаками махала, помогая ему.
Очнулась, когда Одинцов, обхватив руками, прижал к себе.
- Дурочка, куда несешься? Под раздачу попасть хочешь? - негромко на ухо, слишком близко, слишком не вовремя, слишком чуждо мне сейчас. И я неосознанно с отвращением дергаюсь. А так с ним, похоже, нельзя. - Такая же, как все... Шалава...
И бешеный рев Мерцалова в ответ. Прикладом по затылку Святу прилетает, когда он, непонятно как вырвавшись от бойцов, хватает за грудки напомаженного Одинцова. Свят оседает на пол. Лицо в крови, глаз заплыл... Боже, Свят! Я столько раз тебя таким видела, но именно сейчас все совсем иначе выглядит! Чего он к Одинцову сорвался? Неужели чтобы меня защитить?
- Что вам надо! - на надрыве, со слезами в голосе, кричу, вывернувшись из рук Сергея и отскочив к стене. Мужики матерятся, поправляя свои балаклавы и тряся сбитыми кулаками. - Что тебе надо?
- Слушай сюда, Анечка. Я сейчас уйду. Ненадолго. До завтра, до вечера. А ты с твоим... благоверным сядешь и подумаешь. Хорошо подумаешь. От Ждановского должны остаться документы. Вероятнее всего флешка, но возможно, и на бумажном носителе тоже. Так вот... Если завтра к вечеру не найдете. Если не найдете завтра...
Он делает эффектную "театральную" паузу, и я зачем-то спрашиваю:
- Убьешь нас?
- Ну, вот еще, Анечка, я же не мой отец. Да и времена другие. Восемь лет прошло... Но вернуть ЭТО, - ногой пинает лежащего без сознания Свята. - Обратно за решетку, смогу запросто. Лет этак на пятнадцать. Надеюсь, объяснять, что в полицию идти не стоит, не нужно? Учти, себе дороже получится, - он шагает к выходу, но вдруг останавливается и через плечо оборачивается ко мне. - Разочаровала ты меня, Анечка, очень разочаровала. Такой неприступной, такой... настоящей казалась. А оказалась... А оказалась подстилкой тюремной. Не отмоешься.