Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935–1990 - стр. 27

Другая, не менее заметная тринадцатиэтажная башня появилась рядом с домом И. И. Соболева на участке под № 40–42 (нынешний № 38). Ее в 1950–1953 годах по проекту архитекторов А. Е. Аркина, А. В. Машинского и инженера Н. Иванова возвели над наземным вестибюлем станции «Ботанический сад» (ныне «Проспект Мира») строившейся в эти годы Кольцевой линии метрополитена. Видимо, стремление подчеркнуть значение транспортного узла заставило зодчих выбрать неуместную для данного места высоту здания и прибегнуть к излишней для жилой постройки (заказчиком выступало управление метрополитена) декоративности. Несмотря на то что новая башня вплотную примкнула к дому И. И. Соболева, который тем самым превратился в левое крыло обширного комплекса, Аркин и Машинский даже не попытались согласовать решение фасадов с более старым соседом. Вертикальную устремленность усиливали вытянувшиеся до десятого этажа ризалиты, а между ними зодчие ухитрились втиснуть трехгранные эркеры. Эти сложные в конструктивном плане элементы только ухудшили условия жизни в квартирах – боковые окна эркеров затемнялись сильными выступами ризалитов и давали лишь небольшое увеличение площади комнат, образовав в них узкие приоконные ниши[52]. Отделка фасадов светлой штукатуркой также не сочеталась с темным цветом Соболевского дома.

С другой стороны к дому метрополитена примыкал дореволюционный доходный дом (нынешний № 36), который предполагалось надстроить и отделать так, чтобы он воспринимался как правое крыло башни. Но эти проектные наметки осуществления так и не получили. В результате на углу проспекта и Протоповского переулка сложился странный комплекс из трех до предела разномастных строений, составляющих тем не менее одно целое.

На углу со Средней Переяславской улицей собирались выстроить еще одну башню. Жилой дом в четырнадцать этажей, заказчиком которого выступало Министерство легкой и пищевой промышленности СССР, должен был примкнуть к стоящему в глубине двора трехэтажному корпусу, который предполагалось надстроить до семи этажей. Архитектурно-строительный совет в 1952 году одобрил проект, составленный архитекторами Н. Хлыновым, В. Фурсовым, инженером Б. Вилковым. Но тесный участок не слишком подходил для задуманного сооружения, и дальнейшего развития проект не получил[53].

Весомым, грубым, зримым рубежом, отделявшим старый отрезок проспекта (то есть 1-ю Мещанскую) от его новой части, являлись две Крестовские водонапорные башни. В 1892–1896 годах их построили в качестве важного элемента нового Мытищинского водопровода.

Башни давно уже не существуют, москвичи стали о них забывать, однако в последние годы интерес к ним заметно вырос, в первую очередь благодаря книге, посвященной зодчему М. К. Геппенеру[54], который и спроектировал эти сооружения. Естественно, книга представляет Максимилиана (или Максима) Карловича ярким представителем архитектурного племени, хотя на самом деле был он просто-напросто честным, но не хватавшим звезд с неба профессионалом, более ремесленником, нежели художником. Все его творения отличались крайней угрюмостью и тяжеловесностью, даже если это были учебные заведения или жилые дома, которым мрачность противопоказана в корне. Но в проекте водонапорных башен он превзошел самого себя. Страшно толстые, кажущиеся из-за этого приземистыми (притом что на самом деле высота их была немалой), отделанные в духе средневековых крепостей, они вызывали малоприятные ассоциации с башнями московской Бутырской тюрьмы. И эти чудовищные сооружения мудрецы из городской управы решили поставить на площади перед Рижским вокзалом так, что они замыкали перспективу 1-й Мещанской улицы!