Прошлогоднее Рождество. Следствие ведёт Рязанцева - стр. 12
– Таааак, – протянула Лана. – А вы как себя чувствуете?
– Да нормально мы себя чувствуем, – Матроскин погладил подбородок. – Мы приехали узнать, как у них дела, и вот тебя встретили. Про Петю не знали ничего. Он вроде немного пил.
– А остальные? Что с ними? Вы что-нибудь знаете?
– Нет. Мы же первой машиной уехали.
– Ребят, надо всех обзвонить, узнать, как они себя чувствуют. Сань, обзвонишь?
– Как скажешь. Только к Алику зайдём. Пойдёшь с нами?
– Нет. К маме поеду, по Витальке соскучилась. Вы лучше мне позвоните потом.
– О'кей.
Глава четвёртая
Что внутри? Душа? Нечто нематериальное. Совокупность наших чувств, желаний, стремлений, порывов сердца, воли. Ощущение от соприкосновения с этим миром, с этой реальностью через то, что создаешь, что оставишь после себя. Будь то шедевр или новый человек.
– Мама! – белобрысый пацанчик в коротких белых штанишках и полосатой футболке с разбегу запрыгнул в подставленные руки. Лана подкинула малыша вверх, и тот разразился заливистым смехом.
– Что-то ты рано. Мы тебя к обеду ждали. – Валентина Мироновна, мать Ланы, несмотря на размененный пару лет назад шестой десяток, выглядела куда моложе своих сверстниц, из-за особой энергетики, которой заряжала всё вокруг. Возраст, отмеченный количеством лет, безусловно, определяет то, как мы смотрим на мир. И дело совсем не в физиологии. Не в уровне гормонов и не в снижении общей эффективности работы организма. Старость – в голове. Быть старым – особый паттерн поведения.
Лана опустила на пол малыша и расстегнула полушубок.
– Мам, у нас беда. Петя в больнице.
– Петя? А что с ним? – Обычно чересчур эмоциональная, на этот раз Валентина выглядела спокойной.
– Кажется, он отравился палёной водкой.
– Водкой? Странный способ экономить. Лучше бы вообще не пил.
– Разве он пьёт? Просто праздник, гости, в праздник все пьют. И не экономит он, водку Алик закупал.
– Нашли кому доверить. Сильно траванулся?
– Сильно. Еле откачали.
– Да ты что! – всё-таки встревожилась мать.
– Он в реанимации, меня к нему не пустили.
– А ты? Ты-то как?
– Я нормально, я пила шампанское. Ты же знаешь, я водку на дух не переношу.
– Слава богу!
– Мам, а подалок? – серые с синими кромками радужек глаза сверлили Лану пристально и нежно.
– Есть, есть подарок, сынок, но он дома. – Лана пригладила торчащий на затылке сына вихор. Мальчик недовольно тряхнул головой и тут же прижался щекой к ноге матери.
– Ты завтракала?
– Нет, не хочу. Если только кофе.
– Пойдём. Маришка как раз заварила.
В уютной кухоньке с широким окном над раковиной, за которым даже серый пейзаж кажется таким же уютно-домашним, пахнет огнём, морозом, луной во Льве и корицей. Всю эту смесь покрывает терпкий аромат кофе.
Маришка – такая же красивая, с огромными миндалевидными тёмно-серыми глазами, которые меняют цвет в зависимости от наряда. Сегодня она в голубой футболке и потому глаза кажутся синими. В поволоке длинных ресниц – невероятно красивая. Точная копия Ланы, только с чёрными, как у матери волосами, которые почти уравнивают её по возрасту с сестрой. Блондинки всегда выглядят моложе. Мариша отодвинула тарелку с недоеденным печеньем.
– Ужас какой! А вдруг он умрёт?
Надкушенное сердечко показалось нехорошим знаком. Лучше всё-таки доесть. Последнее время в отношениях с Максом наметилась трещина. Мариша потянулась за печеньем. В приметы она верила.