Прошедшее время несовершенного вида… и не только - стр. 29

– Снимай так, чтобы эти гнусные картины ни в коем случае не попали в кадр.

Общественность так и осталась непроинформированной.

В феврале 1987 года художники решили организовать выставку «Художник и современность» в выставочном зале на Каширке.

Были приглашены те, кто по тем или иным причинам не соответствовал принципам социалистического реализма и не мог показывать свои работы ранее.

В то же время Горбачев, желая продемонстрировать всему миру «добрую волю» и обновленные коммунистические принципы, организовал помпезную конференцию в Москве, так называемый «Форум за безъядерный мир».

Наприглашал выдающихся деятелей политики, религии и искусства.

Откликнувшись на призыв, среди прочих приехали Фридрих Дюрренматт, Макс Фриш, Йоко Оно и Милош Форман.

Мы постарались через знакомых переводчиков оповестить участников конференции о том, что в Москве открывается альтернативная художественная выставка, и лично пригласили вышеназванных мировых знаменитостей на вернисаж.

Заранее договорились, что если власти захотят убрать какие-либо работы, то все художники снимут свои произведения со стен.

Как было заведено, когда была готова экспозиция, явились цензоры в виде двух идеологических дамочек из Министерства культуры осуществлять партийный контроль.

Жрицы власти потребовали убрать две работы.

Их партийную нравственность возмутила картина В. Янкилевского «Свет и тьма», в центре которой был изображен мутант с головой, растущей из заднего прохода.

Политическую бдительность шокировала моя картина «Фундаментальный лексикон».

Оповестив дамочек, что на открытие приглашен весь культурный бомонд с проходящей горбачевской конференции, организаторы-художники отказались снять эти работы.

Стояли насмерть, угрожая международным скандалом: мол, мир узнает, что горбачевская гласность – очередное надувательство и потемкинские деревни.

Надо сказать, культурные бюрократы находились в тот момент в смятении: не хватало ценных указаний сверху. Никто не знал, куда подует ветер в следующую секунду.

В конце концов, ценное указание спустил с министерского олимпа тогдашний министр культуры.

И в Москве открылась первая свободная нецензурированная выставка.

На следующий день после открытия художница Нина Сергеева, член партийного бюро секции живописи, с этюдником на плече, в белой хлопчатобумажной кепке прогуливалась по залам выставки.

Увидев меня, строго спросила:

– А где ваши работы?

Я показал на «Фундаментальный лексикон».

– Очень плохо! – сказала Нина. – Во-первых, никакой композиции. Во-вторых, белое к фону не найдено. В-третьих, вот вы тут сидите и ничего не знаете, а я объездила весь мир. Это вчерашний день искусства. Это все уже давно было на Западе.

Выставка произвела сенсацию в Москве.

В зал на Каширке выстроились длинные очереди испытывающих культурный голод москвичей, просто любопытных и товарищей, желающих посетить и покритиковать.

Районные партийные боссы решили себя обезопасить на случай, если правительство даст обратный ход гласности.

К выставочному залу стали прибывать автобусы, «упакованные» коллективами районных предприятий.

Народ аккуратно высказывал свое бесхитростное рабочее слово на страницах Книги отзывов.