Прошедшее время несовершенного вида… и не только - стр. 11
В студенческие годы я скидывался с приятелями и брал у Васильева за пять рублей почитать Набокова или Джойса.
Дама «из бывших»
Я брал уроки французского языка у горячо любимой мной Лёли, Елизаветы Владимировны Алексеевой, актрисы, дамы «из бывших», внучатой племянницы Станиславского.
Елизавета Владимировна не в состоянии была проговорить на каком-либо языке больше пяти минут, постоянно переходя с русского на французский, с французского – на немецкий и с немецкого – на английский.
Она жила на улице Немировича-Данченко.
Иногда мы ездили в гости к ее родственнице, которая жила в Брюсовском переулке, послушать новую пластинку Жоржа Брассенса или Жака Бреля. Для этого нужно было пересечь улицу Горького, и Елизавета Владимировна пользовалась такси.
Когда мы садились в машину, дама «из бывших» предпочитала говорить с шофером по-французски.
Я каждый раз замирал, ожидая услышать в ответ «справедливое» хамство со стороны водителя.
У шофера срабатывал какой-то генетический механизм, и он сразу начинал говорить с Елизаветой Владимировной с почтением, как с барыней.
Дзампано
У Елизаветы Владимировны жил величественный высокий человек, носивший на шее шелковый шарфик, – бывший актер Владимир Карлович Фромгольд.
Когда я впервые пришел в дом, она мне сказала:
– Гришенька, вы не подумайте, что это мой любовник. Это мой домработник.
Домработник записывал в толстенькую тетрадку свои мысли об искусстве и любил поболтать со мной на кухне, под абажуром, о теориях Кандинского и Малевича.
Елизавета Владимировна разговаривала с Владимиром Карловичем исключительно по-французски. Владимир Карлович раздражался:
– Лёля, говорите по-русски. Я не понимаю.
Не обращая внимания, она продолжала. В конце концов, возмущенный Карлыч громыхал:
– Лёля, я же вам говорю, что не понимаю!
Счастливая Лёля заключала:
– Видите, Гришенька, я же вам говорила, он – настоящий трагический актер, талант, Дзампано!
Затерянный мир
У Елизаветы Владимировны была дача в Вишняках.
Дачу окружали хрущевские свеженькие новостройки. Подойдя к забору и отворив калитку, посетитель оказывался в затерянном мире. Ничто не говорило о том, что на дворе двадцатый век.
Тропинка к дому шла через старый, запущенный сиреневый сад, куда с трудом пробивались лучи света. В саду стояли скамейки и скульптуры.
Напротив, через дорогу, в конфискованном фамильном доме Алексеевых, располагался важный советский генерал.
Елизавете Владимировне власти великодушно оставили каретный сарай.
Лёля показывала семейные альбомы. С фотографий глядели благородные лица.
Все были расстреляны или погибли в тюрьмах.
Я всю жизнь этого ждала
Позже, живя в Америке, я попал в затерянный мир за океаном.
Затерянный мир помещался на Лонг-Айленде. Хозяйкой его была девяносточетырехлетняя Валентина Александровна, покинувшая Россию молоденькой девушкой во время Гражданской войны.
Дом было не отличить от подмосковных дач. Старушка умудрилась даже построить в саду деревянный сортир с дыркой.
Внутри дома помещалась Россия Валентины Александровны: многочисленные фотографии есаулов и казачьего хора, в котором пел покойный муж, иконы и портреты царя-батюшки.
В комнатах жили дачники, все – русские.
Хозяйка носила шорты и возила квартирантов на железнодорожную станцию и в магазин. Тариф за извоз был довоенный – один доллар.