Пропавший - стр. 17

В этот момент, будто по заказу, заиграл карильон на церкви Спасителя.

Женщина снова повернулась к окну и окинула взглядом вал с голыми деревьями и наполненный водой ров за ними:

– Мне кажется, отсюда хорошо любоваться сменой времен года, можно погулять на валу.

– Еще бы!

Она вдруг напомнила ему Еву, как та стояла на этом месте, такая нежная и стройная, освещенная льющимся в окно солнцем. Ему вдруг захотелось подойти, обнять ее за талию, прижать к себе и приникнуть к ее душистым волосам.

В эту минуту к ним присоединились Кьель и молодой человек. По выражению лица последнего нельзя было сказать, чтобы экскурсия по квартире повлияла на него в положительную сторону.

– Ну как, дорогая? Пойдем, пожалуй?

Женщина обернулась к нему с улыбкой:

– Мне понравилась эта квартира, Хенрик. Лучше не бывает.

– Но дорогая! Не кажется ли тебе, что нам бы…

Она приподняла головку и, поглядев на него свысока, сказала:

– Здесь нам будет очень хорошо.

– All right, раз лучше не бывает, – ответил он, кусая губы. – Но ведь все-таки, если…

– Хорошая новость. Не так ли, Томас? – нервно заулыбался Кьель.

Тот посмотрел на молодого человека, который по-прежнему не вызывал у него симпатий, и перспектива уступить ему свою квартиру тоже не радовала.

– Возможно, – холодно отозвался Томас и, обращаясь к женщине с мальчиком, закончил: – Я уверен, что вам будет здесь хорошо. Желаю удачи с будущей покупкой.

Через десять минут Томас остался в квартире один в обществе Мёффе, еще не вполне осознав, что она продана. Можно было не сомневаться, что Кьель в срочном порядке оформит сделку, не только ради заслуженного заработка, но в неменьшей степени ради того, чтобы избавиться от необходимости встречаться с таким хозяином, как Томас Раунсхольт. Он обвел глазами светлую комнату с покрытыми толстым слоем пыли скудными остатками мебели. Дыхание вырывалось у него изо рта туманным облачком. Он чувствовал себя здесь точно в мавзолее – мавзолее, в котором похоронена Ева. Он был совершенно уверен, что для молодой супружеской пары эта квартира станет уютным гнездышком, – это ему сказали улыбающиеся глаза молодой женщины. Невидящий взгляд Томаса устремился на дубовые половицы перед диваном. Когда-то тут стоял стеклянный столик, пока не рухнул под тяжестью тела Евы. Здесь он обнаружил ее убитой, с головой, проломленной забравшимся в квартиру домушником. Темное пятно, оставшееся от ее крови, снова проступило перед глазами. Сколько он ни тер половицы, эта картина так и не изгладилась из памяти, хотя после смерти Евы прошло уже два с лишним года.

– Идем, Мёффе! – сказал он, потянув пса за поводок, и пошел к выходу.

Берлин, Лихтенберг, 24 июля 1989 года

Полковник Хауссер опустил боковое стекло «Лады», просунул в щель свое удостоверение. Дежурный принял у него документ и стал проверять, поглядывая на Хауссера, тот ждал, устремив неподвижный взгляд в лобовое стекло. Дежурный вернул ему удостоверение, и тяжелая перекладина поднялась, пропуская машину во двор. Хауссер въехал на территорию, на которой стояли массивные мрачные здания, принадлежащие министерству госбезопасности. Двадцать два корпуса вмещали большую часть агентов службы безопасности, насчитывавшей двадцать различных отделов, каждый из которых отвечал за определенную область задач. Хауссер остановил машину у дома под номером семь, в котором располагался его подотдел. Выйдя из машины, он направился к входной двери, где тоже стоял дежурный, который снова проверил его служебное удостоверение.