Пропавшая Невеста - стр. 32
Нике казалось, что ее вообще никто не замечал. Все проходили мимо, разговаривали и смеялись, и только старый ректор гимназии — сэр Мейлис — смотрел с осуждением…и пониманием.
Потом ее выкинуло на корабль, к ногам дико хохочущей Мойры. По ее рукам ползли зеленые ядовитые змеи, между губ скользил тонкий раздвоенный язык, а глаза были цвета янтаря. В них полыхало пламя. Все ближе и ближе. Затягивая, заставляя трепетать.
Хлоп! И вместо Мойры перед ней молодой кхассер. За его плечами угрожающе подняты темные крылья, на губах — хищная усмешка. Он жуткий, но такой…такой… Сердце пропускает удар, когда его взгляд затягивает тьма, и еще один, когда он подступает ближе. Что-то сладкое и в то же время пугающе-острое скручивается в тугую спираль чуть ниже пупка. Ей хочется сбежать, и в то же время остаться. Ксассер протягивает руку, намереваясь прикоснуться к ее щеке…
На этом моменте Ника проснулась. Подскочила на кровати, судорожно ловя воздух ртом и сминая в пальцах тонкое одеяло. В груди гремело, и то ощущение острой сладости никак не хотело отступать, заставляя плотнее сжимать бедра.
— Дура!
Подведя неутешительный итог, Доминика спустила ноги с кровати, нащупала на полу большие войлочные тапки и пошаркала к окну. Еще темно, но в небе появлялись первые призрачные отблески рассвета.
Ложиться обратно и пытаться уснуть еще на пару часов не было смысла. За ребрами, разгоняя остатки дремы, продолжало грохотать сердце, а жажда действия толкала вперед.
Пока Нарва досыпала свои беспокойные сны, Ника вскипятила чайник, скромно позавтракала и, одевшись потеплее, вышла на крыльцо. В ее худой заплечной сумке болталась краюха хлеба, прошлогоднее моченое яблоко, фляга и перочинный нож с костяной ручкой.
На рассвете в лесу было холодно и торжественно красиво. По земле кружевами стелилась тонкая корочка льда. Красуясь хрустальными нарядами, стройные березы низко склоняли тонкие плети, а хмурые ели, наоборот расправляли пушистые лапы.
Доминика проворно сбежала по ступеням, подобрала походную палку и отправилась в путь. Она прошла по кромке еще пустующих полей, выбралась на просеку, освободившуюся от снега, и по ней добралась до реки.
Перебираться по льду было опасно — темная вода на мелководье уже разбивала зимние оковы, а чуть поодаль, в большой проруби неспешно кружили отколовшиеся льдины. Нике пришлось двигаться вдоль берега до тех пор, пока на ее пути не попался узкий деревянный мостик, перекинутый по осени кем-то из крестьян. Перилл не было, поэтому она шла, для равновесия широко раскинув руки и напряженно слушая, как под ее весом надсадно трещали старые доски.
Только оказавшись на противоположном берегу, Доминика смогла выдохнуть.
— Жуть, — прошептала она, оглянувшись на реку, и отправилась дальше.
К полудню начало припекать, и пользуясь тем, что вокруг нее глухой лес и ни одной живой души, Ника позволила себе снять капюшон. Тут же налетел ласковый ветер и принялся играть с ее волосами. Она улыбнулась, подставила лицо ласковому солнышку и прикрыла глаза.
Каждую весну ее наполняло предчувствие чего-то хорошего. Так было и сейчас. Все будет хорошо. Надо только избавиться от серых нитей.
Еще через пару часов она добралась до сизого леса, раскинувшегося у подножья гор. Ненадолго остановилась возле родника с обжигающе-холодной водой. Умылась, сделала несколько глотков, после этого опустила обе ладони в воду и снова попыталась найти то, зачем проделала такой долгий путь.