Пропавшая Невеста - стр. 30
Ника все так же помогала Нарве колдовать над зельями. Теперь, когда речь к ней вернулась, работа шла гораздо быстрее. Выпускница гимназии, прирожденная целительница и травница, с удовольствием раскрывала старухе, приютившей ее в своем доме, все секреты. Научила делать так, чтобы настойка полынницы не пахла грязными носками, улучшила зелье от мигрени, показала, как сортировать сушеные побеги смоквы — какую надо толочь, а какую проваривать полностью.
Нарва была счастлива. За всю свою жизнь она не встречала человека, так же сильно увлеченного травничеством, как и она сама, поэтому с радостью делилась своим опытом и слушала все новое.
Вместе они прожили всю зиму и встретили первые проблески весны.
Постепенно дни становились все длиннее, снег начал сереть и таять, сугробы по обе стороны от дорожек уменьшались, и все чаще в воздухе появлялся тот самый аромат, который предвещал обновление и пробуждение.
Ника ждала.
Каждый день, выполняя привычную работу, она прислушивалась к едва заметному движению соков в белых березах и наблюдала за грачами, прилетевшими через южный перевал. А по ночам, укутавшись в теплый платок, она присаживалась на крыльцо и долго смотрела на небо, выискивая среди звезд знакомые только ей сигналы и знаки.
Единственное, что ее волновало — это возвращение кхассера. По словам старухи, он уезжал каждую зиму и возвращался весной. Иногда в первые же дни, а иногда с перелетными птицами. В этом году он не торопился, и она искренне надеялась, что ей хватит времени сделать то, что задумала.
К концу марта снег, который все еще царствовал в чаще и на опушках, начал выпускать из своего плена спящие поля. Сначала темные проталины появились на открытых местах, где солнце прогревало землю весь день, потом начали подбираться к кромке леса. Все ближе и ближе, обходя участки, куда падали тени от пушистых елей.
И вот однажды услышав мелодичный свист первых дроздов, Ника поняла, что время пришло.
Проснувшись на заре, она тихонько собралась, стараясь не разбудить старую Нарву, сладко посапывавшую на своей узкой кровати, и вышла из избушки. Узенькими тропками, вьющимися среди еще голых деревьев, девушка вышла к ближайшему полю и, остановившись на его краю, прислушалась. Вокруг было тихо. Рассветное солнце только поднялось над горизонтом и лениво пробивалось через молочно-белый, струящийся по земле туман, не в силах полностью разогнать его.
Доминика вздохнула полной грудью, стараясь вобрать в себя силу этого места, потом скинула ватник, разулась и, тихо ойкнув, ступила босиком на еще стылую землю. Закатала рейтузы, оголяя колени, и опустилась на четвереньки. Было холодно. Дыхание теплыми клубами вырывалось изо рта, но она продолжала раздеваться. Сняла платок, позволив волосам рассыпаться по плечам, расстегнула верхние пуговицы на рубахе. Хитрый ветер тут же швырнул в лицо растрепанную прядь, скользнул за пазуху, пробирая стужей до самых костей.
Встав на четвереньки, она зарылась пальцами в пульсирующую жизненными токами землю и приготовилась слушать.
Ее силы привычно откликнулись на зов хозяйки, теплыми волнами пробежали от груди до плеч и начали спускаться вниз по рукам. Она прикрыла глаза, позволяя им течь наружу, сплетаться с потоками, омывающими со всех сторон, проникать все глубже и глубже, расползаясь во все стороны.