Проклятие королей - стр. 32

– Но она помолвлена с принцем Гарри.

– Скажите ей об этом, пока она виснет на руке его отца и трется об него.

– Он не может жениться на снохе, – говорю я, озадаченная вконец.

– Дура! – бросает она. – Ему нужно лишь разрешение Папы. И он его получит, если она и дальше будет говорить, как твердит постоянно, что ее брак не был завершен. Если друзья ее поддержат, как вы сейчас. И ее ложь, – я ведь знаю, что это ложь, – толкает моего сына на грех, а мой дом к погибели. Эта ложь нас уничтожит. А вы произносите ее вместо принцессы. Вы не лучше нее. Я этого никогда не забуду. Я никогда этого не прощу. Я никогда вас не прощу!

Я молчу, пораженно глядя на нее.

– Говорите! – приказывает она. – Скажите, что она была обвенчана и делила с мужем ложе.

Я без слов качаю головой.

– Если вы не станете говорить, вам же будет хуже, – предупреждает Миледи.

Я склоняю голову. И молчу.

Я снова жду ребенка и предпочитаю остаться в Стоуртоне, пока мой муж управляет Уэльсом из Ладлоу. Он приезжает меня повидать, он доволен тем, как я забочусь о наших землях, о доме и образовании детей.

– Но с деньгами нам надо быть осмотрительнее, – напоминает он мне.

Мы вместе сидим в комнате мажордома, перед нами разложены учетные книги.

– Нужно принимать меры предосторожности, Маргарет. Когда у тебя четверо детей и пятый на подходе, надо беречь свое невеликое состояние. Им всем нужно будет место в мире, а маленькой Урсуле – хорошее приданое.

– Если бы король пожаловал вам еще немного земли, – говорю я. – Видит бог, вы хорошо ему служите. Каждый раз, как вы выносите приговор в суде, пени отправляются ему. Вы, должно быть, заработали для него тысячи фунтов и ни разу ни пенни не удержали. Не то что остальные.

Он пожимает плечами. Придворный из моего мужа никудышный. Он никогда не просил у короля денег, ему всегда платили лишь ту малость, на которую он, по мнению Тюдоров, был согласен. И к тому же в королевские сундуки уходит все больше и больше, а вынимают из них все меньше и меньше. Генрих Тюдор расплатился со всеми, кто служил ему при Босуорте, в первые годы его правления, и с тех пор выцарапывает обратно те земли, которые щедро раздавал в первые горячие дни. Все предатели узнают, что их родовые дома конфискованы, все мелкие преступники завалены требованиями уплатить штраф. Даже за самые незначительные проступки полагаются огромные штрафы, и все, от соли на столе до эля в харчевне, обложено налогами.

– Возможно, вам удастся поговорить с Миледи, когда вы в следующий раз будете при дворе, – предлагаю я. – Всех вокруг вознаграждают лучше, чем вас.

– А вы не можете ее попросить?

Я качаю головой. Я не рассказывала мужу о страшной сцене в покоях Миледи. Думаю, она своего добилась, – я больше не слышала разговоров о том, что король женится на вдовствующей принцессе, – но она никогда не забудет и не простит того, что я не дала письменных показаний под ее диктовку.

– Я у нее не в любимицах, – коротко отвечаю я. – Не сейчас, когда кузен Эдмунд ездит по Европе, собирая против них армию. И кузен Уильям де ла Поул все еще в Тауэре, а кузена Уильяма Куртене только что арестовали.

– Им не предъявляют обвинение, – напоминает он.

– И не выпускают.

– Тогда, может быть, сократите здешние расходы? – раздраженно спрашивает сэр Ричард. – Я не хочу к ней идти. Ее непросто о чем-то просить.