Проклятие фараонов - стр. 13

Грегсон надел купленный вчера легкий белый полотняный костюм, белую шляпу и парусиновые туфли. На палубе было прохладно, а на открытых местах, куда набегал поток воздуха от движения парохода, даже холодновато, но утепляться совсем не хотелось. Пароходный дым сносило к палубам третьего класса. На море стоял штиль, но кожу холодил набегающий поток воздуха, вызванный движением парохода. Бирюзовое море в далекой дымке сливалось с голубым небом. Над палубой с криками проносились чайки. Грегсон возблагодарил судьбу за неожиданно представившуюся возможность хоть ненадолго вырваться в благословенный средиземноморский рай из серого закопченного города, из бледно-зеленой Англии, напоминающей своими пейзажами вареный шпинат. Он еще долго стоял и дышал полной грудью, вглядываясь в горизонт, пока вдруг не вспомнил, что давно пропустил начало завтрака. Невежливо.

Завтрак для пассажиров первого класса был накрыт в отдельном небольшом зале, отделанном деревянными панелями и сверкающей золотом латунью. Метрдотель важно провел Грегсона к столу и представил опоздавшего сидевшим за столом пассажирам: путешествующий писатель, собирающий материал по египтологии. Затем представил ему по очереди остальных компаньонов.

Полковник Уотсон, американец с сухим загорелым лицом, пышными седыми усами и острым взглядом голубых глаз, одет почти в точности, как Грегсон. Только его шляпа, висевшая рядом на крючке, была более широкополой. Похоже, снял он ее, только садясь к столу. За столом полковник молчал, изредка иронично поглядывал на остальных, слегка улыбаясь своим мыслям.

Рядом с ним сидел его секретарь – мистер Аткинсон – высокий широкоплечий молодой человек, тоже обладающий цепким внимательным взглядом, и тоже одетый почти как полковник. Вынув изо рта жевательную резинку, он теперь так же энергично вместо нее перемалывал бекон, омлет и тосты.

Напротив – мадмуазель Зейнаб Саад – богатая египтянка с тонкими чертами лица, возвращающая со своей служанкой из Парижа. Белое закрытое просторное платье скрывало фигуру, а белый платок полностью скрывал волосы. Служанка, одетая в черное, как и следовало ожидать, не села за общий стол, но, несмотря на настойчивое предложение стюарда, столовую не покинула, а, скромно притулившись в углу, как предмет мебели, тихонько наблюдала за происходящим.

Преподобный Джон Ромни – в черном костюме с галстуком, похожий на гробовщика, с супругой Сарой, тоже черной, как ворона, направлялись в Судан для миссионерской деятельности. Оба худые, с рубленными чертами лица, они сидели молча, выпрямив спины, словно проглотили аршин, и старательно пережевывали омлет. Челюсти у обоих двигались из стороны в сторону, как у пасущихся овец.

Два молодых француза – Гастон Лепонт и Морис Верт, представленные как археолог и поэт, тоже жевали молча. Казалось, они были чем-то расстроены. Грегсона удивила здесь эта парочка: что такой публике делать в первом классе?

Общий разговор за столом не клеился. Если бы не редкие просьбы передать соль, можно было подумать, что здесь собрались глухонемые.

– А что вас так заинтересовало в египтологии, мистер Грегсон? – вдруг нарушил общее молчание полковник Уотсон, отодвинув тарелку.

Грегсон отметил про себя, что не услышал американского акцента, и улыбнулся в ответ: