Проклятье Жеводана - стр. 36
Я уже не помню, по какой причине я отказывал своим прелестным родственникам, но решил, раз я каждый раз находил повод, значит он достаточно весомый, чтобы распрощаться с этими убыточными владениями.
Отец был в замешательстве, еще когда я только-только приобщался к экономическому вопросу нашей семьи, так вопрос о продаже земель вовсе вверг его в шоковое состояние.
Не буду вспоминать дословно наши споры, а лишь подведу итог наших пререканий.
Земли – все, кроме небольшого участка охотничьих угодий с шале, – остались в семье, но теперь обременяли не мой карман, а карман моего кузена, который охотно выкупил эти владения.
Получив определенный контроль над ситуацией, мне стало намного спокойней, и я мог посвятить себя своим питомцам.
В самом деле, мне казалось, я впервые за многие годы обрел покой.
Возможно, даже так оно и было, до того самого рокового дня. Сейчас, оглядываясь назад, я отчетливо вижу преломление своей истории именно в этот день.
Стоял теплый, но пасмурный день. Поздняя весна.
Но, впрочем, меня ничуть не заботила та погода, вне стен моего каменного подвала.
Накануне я заметил однозначную перемену в поведении гиен. Они стихали. Мало-помалу, их рёволай, вызванный, вероятно, большим нервным возбуждением, постепенно сходил на нет.
Прошлую ночь я с трудом заснул, и всему виной было как раз отсутствие привычного уровня шума.
Одно я знал точно – мы движемся к переменам, но к каким, мне не было ведомо тогда, неведомо и сейчас.
Я принял решение. День настал.
Я был готов рискнуть и проиграть, но я не ведал, что тогда стояло на кону.
Стражники, которых я определил для работы именно здесь, в мрачном зверинце, славно несли свой караул, когда проходили мимо камеры.
Я был уверен, что день настал.
Стоило мне попросить ключ от клетки, мужчины хмуро свели брови.
«Конечно! – мысленно усмехался я сам себе. – Еще бы кто-то разделял мой замысел!»
– Ваша светлость, при всем уважении и почтении, не посмею, – наотрез отказал мне один из стражников.
Я скрестил руки на груди и недовольно поджал губы. Меня перестала забавлять эта непокорность.
И все же я не имел никакого намерения безо всякой на то причины унижать никого на своей службе, будь то благородный месье или чернь, подобно тому безграмотному мужлану, что стоял сейчас между мной и моим зверинцем.
Наплевав на собственное происхождение и вообще на текущий порядок дел, я пустился в объяснение, имея снисхождение к этому недалекому человеку.
– Они на привязи, – и жестом указал на собственную шею.
Я не был удивлен, что чернь передо мной вовсе не имела понятия ни о каких приличиях и попросту была не в состоянии оценить тот жест, который я проявил, вообще вступая в пререкания.
Вместо того чтобы честно нести свою службу, стражник продолжал упорствовать в преступном, по сути дела, противлении моей воле.
– Зверь есть зверь! – продолжал он. – Я не пущу вас туда.
– Граф, мы просим вас, мы взываем к вашему благоразумию! – взмолился второй стражник.
Мой взгляд медленно перемещался с одного мужика на другого. Мысленно я давал им шанс на искупление, но будучи искренним с самим собой, я точно знал, что эти твердолобые ублюдки попросту не ведают, что творят.
– Я жду, месье, – твердо произнес я, заглядывая стражнику в глаза.
Моего милосердия никак не хватало, чтобы смириться с неповиновением.