Произвол - стр. 18

– С удовольствием, – откликнулась я, опустив голову.

Громов хмыкнул и отпил из бокала воду с лимоном, мятой и льдом. Компания мужчин за его спиной расшумелась, ввязавшись в спор по поводу дальнейшей судьбы «Москвича»: один с пеной у рта доказывал, что годовые объемы продаж уже не смогут существенно вырасти, другие уверяли, что советские люди скоро оправятся после войны и тогда «Москвич» станет первым народным автомобилем, как оно и было задумано изначально. Громов отстраненно смотрел в свой бокал, но однозначно внимательно их слушал и отвлекся только тогда, когда из-за его спины вынырнула женщина. Она нежно тронула локоть Михаила Абрамовича и что-то шепнула ему на ухо.

– Познакомься, дорогая, – кивнув, сказал он ей, – Сергей Загорский с супругой Ниной. Товарищи, это моя драгоценная жена Антонина.

Громова снисходительно улыбнулась нам и моментально потеряла интерес, пропустив мимо ушей все слова после «познакомься». Она переключилась на более важные с ее точки зрения вещи – следила, насколько быстра и учтива обслуга, подающая напитки, рассосалась ли пробка на въезде и приступили ли к сервировке обеденных столов. Нетрудно было догадаться, что ей давно осточертели бесконечные потоки имен, лиц, должностей, приветствий и тостов, и все же она берегла репутацию идеальной хозяйки и любящей жены, а посему сохраняла внешнюю учтивость. Манеры ее были безупречными, как и подобает светской женщине.

У Антонины было узкое лицо, большие глаза, четко вычерченные смоляные брови и крупный, с горбинкой, нос; впрочем, этот нос ее не портил, а может быть, даже придавал ей некую изюминку. На прием она надела голубое платье с объемными рукавами-фонариками. Каре было уложено волнистыми прядями, маленькие ножки обуты в туфли на высоком каблуке.

– Жду вас на корте, – напомнил Громов и напоследок рассмотрел меня сверху донизу, будто экспонат в музее.

Я покраснела, а он аж засиял от удовольствия – похоже, решил, что взволновал меня. На самом же деле я возмутилась столь открытому, бесстыдному любопытству к замужней женщине. Мельком проверила Сережу. Здесь ли он? Не отошел ли?

Вскоре мы всей толпой переместились на возвышенность, где раскинулся теннисный корт. Солнце меж тем поостыло. Зрители расселись на трибунах, и официанты петляли между ними, предлагая то холодные коктейли, то зонты, то пепельницы. Открывал игры, разумеется, хозяин дачи. Он сыграл сначала со старшим майором госбезопасности Савицким, потом с кинорежиссером Сафроновым, и каждый из них ему уступил, причем уступил без особого сопротивления, так что оба матча пролетели до скукоты скоропостижно. Громов и устать-то толком не успел. И бил-то абы как…

Когда судья объявил вторую победу, впечатленная публика вскочила и стала рукоплескать стоя. Гордый собой министр раскланялся, как артист на сцене. Отдохнув несколько минут, он нашел меня глазами и мотнул головой в направлении корта.

Я переоделась в раздевалке в теннисный костюм, сделала быструю разминку и вышла на площадку. Громовы болельщики уже вовсю предвкушали третье поражение и, судя по всему, были не прочь потихоньку выдвигаться обратно к дому, на ужин. Судья выдал мне ракетку, отвернулся и собрался было удалиться на свою позицию, но я его остановила.

– Что-то не так? – спросил подошедший сзади генерал-полковник, исподтишка лизнув мою талию пальцами.