Происхождение видов - стр. 5
Как это, блядский оскал капитализма, вот что это такое!
Потом я дарил ей цветы, кормил осетриной, пачкал соплями скатерть, рассказывало неземной любви к Карине, Дине, Лене, Ире, а тут еще беременная Инна. Что я уже старый пердун, и вообще, надо бросать эту идиотскую Москву и ехать в Тулу, а еще лучше в Белоруссию, к батьке Лукашенко, там, по слухам, вообще ностальгическая Советская власть, а здесь одни бляди и беременные Инны! А может, я ее правда люблю, даже беременную!? Последнее, что я помню, что Владислава уговаривала меня куда-то ехать, мол, заплатил уйму денег, а ничего с ней и не сделал. На что, господи прости, я говорил, что я не могу ебаться с какими-то шлюхами при живой беременной жене. Видимо, я уже считал Инну своей женой. После того как Владислава сказала, что у нее в принципе есть ребенок и если уж так мне приспичило жениться на одиноких матерях или беременных, она готова предоставить мне и эти услуги, ласковая хохлушка была послана вон. Ну и дальше пошло-поехало. Чудеса обетованные в кабаке, шампанское в оркестр, хамы, вас здесь не сидело и все как обычно.
За диваном что-то звякнуло и наполненно-стеклянно бамкнуло об пол. Высунулась чуть виноватая, но неизменно наглая мордища моего кота Матроскина. Внутри призывно ёкнуло. Неужели?! Прильнув к задиванному пространству, я увидел три милые бутылочки пива. Одна сиротливо лежала на полу. Вот оно счастье. А то Инна, Владислава с ребенком…
Открыл – глотнул. В голове, немного покряхтев, с натугой проворачиваясь, все быстрее и быстрее заиграла идиотская мелодия: «Жил да был черный кот за углом, и кота ненавидел „Газпром“. При чем здесь „Газпром“, мне уже, видимо, не объяснит никто. Но бывают такие дикие похмельные состояния, когда независимо от тебя в башке проигрывается дурацкая песенка и избавиться от нее нет никакой возможности.
Сладко позевывая за утренним пивом, жизнь-то налаживается, я от нахлынувшей меланхолии и чтоб немного отвлечься стал перелистывать неизвестно откуда валяющийся на полу дореволюционный путеводитель по Москве.
Памятник Пушкину, Третьяковскую галерею, колокольню Ивана Великого, Царь-пушку – все эти радости гостей столицы я проскочил без всяческого интереса, но вдруг в разделе «Московские достопримечательности» взгляд сиротливо наткнулся на любопытнейшую надпись: «Антиалкогольный музей».
Вот тебе раз! Это же явно что-то родное, почему не знал раньше. Музей-то хоть и «анти», но ключевое слово «алкоголь» – то имеется!
Ну и чем же отвращало прогнившее самодержавие тогдашнюю общественность от любимой русской забавы? Читаю: «В музее диаграммы, картограммы, натуральные препараты и муляжи, показывающие вред алкоголя». Прямо скажем, грустноватая картинка вырисовывается. Видимо, наш народ так и не вдохновился всякими там стрелочками и синусоидами, коль продолжает вдумчиво и бескомпромиссно жрать по сей день. Заинтересовала только одна фраза: «Коллекция диаграмм Московской комиссии для борьбы со школьным алкоголизмом».
Ага, это в простонародье называется «пламенный привет Никите Михалкову!».
Это же только он в здравом уме не устает долдонить, что при царе-батюшке все население Российской империи поголовно обращалось друг к другу на «вы», говорило «миль пардон» с парижским прононсом даже при падении кирпича на голову и при случае сморкалось в белоснежные носовые платки. И вообще носило шелковые кальсоны и кушало крем-марго. Ан нет, пьянство школьников – это не порождение кровожадной Советской власти и даже торжество нынешней демократии, а, как выясняется, зловещие метастазы царизма. Но это так, нюансы.