Происхождение видов - стр. 2
Дверь открыл Витя Окулов, который по «Аэрофлоту», тоже зять, муж Елены.
– А, Вов, наконец-то, а то Борис Николаевич совсем извелся. Без тебя не начинаем.
Я вошел в комнату. Стол, естественно, ломился от различных вкусностей. Но во главе его традиционно стояла хрустальная ваза с горкой телячьих котлеток, столь любимых Борисом Николаевичем.
– О-о, вот Казаков пришел, спасибо, почтил старика!
Я аккуратно присел с краешку. За столом наблюдались: Черномырдин с баяном, Ростропович с виолончелью, Никита Михалков с усами, Степашин со счетами, дочка Таня с мужем Юмашевым, дочка Лена с мужем Окуловым, внуки и внучки Катя, Борис, Глеб и Маруся. Остальных я сразу и не разглядел. С моим приходом народ сразу оживился, стали разливать.
– Неправильно сидим, – неожиданно громко рявкнул Борис Николаевич. – Степашина посадите во-он туда. – Ельцин неопределенно махнул рукой. – А Казакова ко мне поближе!
– Извини, Серег, – пытался я объяснить председателю Счетной палаты возникшее недоразумение.
– Да ладно, Володя, не бери в голову, – махнул рукой Сергей Вадимович, унося прибор, – я к этим пересаживаниям давно привык.
Ну и пошло-поехало. Сначала Никита Михалков поднял бокал за величие России и Бориса Николаевича лично. Затем Мстислав Ростропович предложил выпить за величие демократии и Бориса Николаевича лично. Затем встал сам именинник и рассказал, как он ездил на рыбалку на Аляску. Между тем анисовая, сливовая и кориандровая водки лились рекой.
Неизвестно откуда выпрыгнувший художник Никас Сафронов пытался всучить Ельцину картинку собственного производства. Картина представляла собой вольную фантазию на тему известного полотна Репина, под народным названием «Иван Грозный убивает своего сына», только называлась «Б. Н. Ельцин после охоты на аллигаторов в дебрях Амазонки». То есть Ельцин в царских шмотках держит на руках окровавленного крокодила.
Виктор Степанович Черномырдин кормил с руки контрабандным украинским салом кинорежиссера Эльдара Рязанова. Иосиф Кобзон в русской расписной косоворотке и ермолке выводил: «Эх, лапти, вы лапти, вы лапти мои»…
Наина Иосифовна уже не просто толкала Бориса Николаевича в бок, когда он залихватски опрокидывал одну за одной, а откровенно стучала кулачком по его спине. На что Николаич только изредка басил: «Кышь!»
Неожиданно все как-то стихло. Кто-то вполголоса, но четко сказал: «Президент Российской Федерации…» – ну и так далее. Ельцин встал, для приличия отер губы полой пиджака и неожиданно голосом Джигарханяна из «Места встречи…» сказал: «Володенька!..»
Новый гость, широко улыбаясь, протянул обе руки Ельцину: «Борис Николаевич, от всей души! От всего сердца поздравляю! И конечно, с пополнением в славном семействе первого президента!»
Ельцин по-детски недоуменно захлопал глазами.
– Так внучка ваша Машенька родила. Вы что, не в курсе?
Николаич радостно, но грозно посмотрел на домочадцев.
– Да мы, да мы хотели сюрприз, да и потом лишние волнения, а у тебя печень, сердце в шунтах, как в пулеметных лентах…
– Ишь, распустились! – качал головой Борис Николаевич, чокаясь со мной и с гостем. – Ну, давайте, два Вовы, чокнемся за мою пра-пра-а…
В словах «пра» Ельцин запутался и стал загадывать желание, выпивая между ними и нами.
– Да, Борис Николаевич, – отхлебывая шампанского, продолжал мой тезка, – а мы вам подарочек привезли.