Происхождение видов - стр. 21
– И ты до сих пор так и сидишь, милый?!
– Точно, точно, Эль, засиделся я у тебя, пора ползти домой…
Я как мог приподнялся со стула. Розовое видение слегка замельтешило и явно начало приближаться ко мне. Вдруг в моем организме что-то неожиданно запело. Я прислушался. Это был навязчивый мотивчик старой грустной песенки из далекого, далекого детства.
– Где баобабы вышли на склон, жил на поля-а не розовый слон, много веселых было в нем сил, скучную обувь он не носил…
Эльвира натруженно дышала, веера розовой распашонки оголяли уже хорошо знакомую, объемистую недевичью грудь. В голове опять предательски забубнило: – Был он снару-ужи чуть мешковат, добрые уши, ла-асковый взгляд…
Между тем чеканным солдатским шагом Эльвира подступала ко мне. В полубреду мне уже казалось, что она стремительно увеличивается в размерах, заполняя грудищами и бедрищами весь объем комнаты. Отступать было некуда. Эзопова резко махнула рукой, и, ойкнув, я почувствовал свои яйца в железном замке ее кулачка. Она потянула мою промежность резко в сторону, и, строго следуя за своими причиндалами, предательски захваченными в полон Эльвирой, я через несколько секунд облегченно свалился на кровать. Точнее, на нее, на кровати.
Вы видели, как в провинциальном цирке халтурщик-фокусник одним движением сдергивает со стола скатерть, оставляя всякие ложки-поварешки на столе? Клянусь, точно так же с меня исчезли штаны, трусы, куртка, майка.
Очнулся только через какое-то время от истошного крика. Совершенно голый я лежал на Эльвире и делал многообещающие поступательные движения поясницей. Телезвезда, задрав ноги навстречу восходящему в окне солнцу, отчаянно вопила.
– Вот и конец, – четко обозначилась в черепушке мысль. – Наверное, сзади меня стоит мужик с топором, она его видит, а я нет, а может, это не мужик, а сам Святослав Нерадивов, может, он бросил Буганову и вырвался в Москву навестить бывшую подругу…
Украдкой обернулся. Никого сзади не было. Потом посмотрел на даму и понял, что дамский ор происходит аккурат в соответствии с амплитудой моих членодвижений. Провел испытание – туда, есть контакт, обратно – сирена выключается. Я удовлетворенно заулыбался. Хорошо, что нет тут никакого мужика с топором! Заметив какие-то осмысленные движения, Эля прекратила орать и, увидев мою радостно-пьяную рожу, заплакала. Я обрубился опять. Последнее, что успел запомнить, это Эльвирины всхлипывания и фразу: – Вот, Володя, ты и добился, чего хотел.
Я еще попытался чего-то ответить, но уже подступало время сонных кошмаров и… поехало.
Я немного опоздал – пробки там, то-се. Встретились мы с главным санитарным врачом России, как и условились, в зоопарке, у клетки с болотной выпью. Когда, наконец, я подошел, Геннадий Григорьевич Онищенко продолжал таращиться на нахохлившуюся птицу. Заслышав мои шаги, главный санитар обернулся. Он был в медицинской маске. От такого дикого зрелища во все еще снежной Москве остолбенел не только я, но и недавно проснувшиеся белые медведи.
– Вова, ты почему без намордничка? Ты же знаешь, как я тебя уважаю и забочусь о твоем здоровье! – как ни в чем не бывало, строго спросил Геннадий и напялил на меня маску.
– Гена, а как же мы выпивать-то будем? – слабо начал отбиваться я, но, почувствовав его железную хватку, смирился.