Прохвост - стр. 30
Он улыбнулся солнцу. Подумал, что было бы очень неплохо развести огонь, пожарить на мангале сосиски и картошку, достать Шурику нехолодной «Колы», а себе и Лизе – холодного пива, сесть в гостиной, включить какой-нибудь фильм и выкинуть из головы все переживания: смерть Славы и успевшего напечатать отвратительное интервью Широкова, встречу со странным стариком в метро, непрестанное ожидание шорт-листа «Русского бестселлера».
Подойдя к железной двери справа от въездных ворот, Артём решил, что его идея не просто неплоха, она – великолепна, и именно так и стоило поступить. Семья, горячие сосиски и холодное пиво – отличное средство от плохих мыслей.
Он приложил магнитный ключ к замку. Раздалось частое пиликанье, а затем – щелчок. Артём открыл тугую дверь и вошёл во двор. Солнце заливало дорожку белым светом, превращая её в какую-то таинственную тропинку в волшебном лесу. Он со смешком подумал, что здесь не хватает парочки единорогов по сторонам от дорожки и нескольких пёстрых птичек на ветвях.
Артём поднялся на крыльцо и подёргал ручку. Закрыто. Решив не беспокоить Лизу с Шуриком, он покопался в кармане джинсов и достал ключи. Тяжёлая входная дверь отозвалась на поворот ключа хором щелчков отодвигаемых в нескольких местах засовов. У Артёма постоянно возникало ощущение, что дом с такой дверью больше походил на сейф или на противоядерный бункер, подобный тому, на Таганке, что он с Шуриком посетил полгода назад.
Дверь открылась, и Артём вошёл в прихожую. Здесь царили прохлада и полумрак, словно дом не хотел впускать тепло и свет весны. Разувшись, Артём прошёл в коридор, заглянул в широкую арку гостиной. Ни Лизы, ни Шурика не было. Телевизор был включен: по экрану неслись «Молния» Маккуин и Метр, улепётывая от тракторов. Сашин платок так и лежал на полу рядом с диваном. Артём взял пульт и погасил экран. Наступившая тишина показалась ему слишком густой и вязкой, словно манная каша.
– Лиза! – позвал он. Прислушался. Жена не ответила.
Его весёлое настроение вмиг пропало, словно вода в песке. Он почувствовал, что улыбка неуютно жмёт, как тесная обувь.
– Лиза! – он произнёс имя громче.
Тишина, ещё более плотная.
– Шурик!
Сын тоже не ответил.
«Они ушли», – подумал он, и эта мысль крючком зацепилась за мозг.
«Они просто вышли на улицу. Там же тепло и солнечно», – это показалось бы совершенно логичным и естественным, если бы не некоторые «но». Если Лиза собралась принять ванну, то после она точно никуда не пошла бы. Кроме того, Шурик болел, а Лиза, хоть и старалась обходиться без лекарств, всегда очень строго относилась к постельному режиму и ни в коем случае не выпустила бы ребёнка на улицу.
– Лиза, – вновь прокричал он, ощущая, как начинает вибрировать его голос.
На первом этаже никого не оказалось. Артём стал подниматься по лестнице на второй. Скрип расшатанных ступенек в тишине ему показался настолько громким и резким, что он невольно поморщился. Сердце грубо, словно молот кузнеца, ухало в груди, басовыми ударами отдаваясь по всему телу. В горле, казалось, высохла вся слюна, и кадык при сглатывании ходил туда-сюда как несмазанный затвор автомата.
Второй этаж представлял собой несколько комнат: детскую; спальню, в которой спали Артём и Лиза; маленькую гостевую и ванную. Первая дверь, в гостевой комнате, оказалась открытой. Сквозь приотворённое окно лёгкий ветерок слегка колыхал тюлевые занавески. Больше никакого движения здесь не было.