Прогулка - стр. 10
Узнав о начавшемся мятеже, он сказал жене: «Если придется умереть, то будем умирать с честью!» Такие суровые слова для молодой Александры Фёдоровны прозвучали словно приговор. Если муж – сильный и властный человек, говорил подобным образом, значит, их положение очень опасное, непредсказуемое, и они буквально висят на волоске. А у неё четверо детей и младшей, Александре, всего полгода.
Именно с того времени у его жены появился нервный тик, род лицевой судороги, иногда искажающей черты её прекрасного лица.
Не в этом ли заключалось наказанье божье за всё, что он, император Николай, сделал?
Тот же Александр Христофорович. После смерти Пушкина граф едва не поплатился жизнью. Пушкин погиб в январе, а в марте Бенкендорф потерял сознание на заседании совета министров и хворал более двух месяцев. Он, Николай Павлович, самолично проводил много времени у его постели, и посетители справлялись именно у государя о состоянии больного. Бенкендорф был ему другом, а друзей он всегда умел отличать.
Сейчас, задним числом, император подумал, что божье наказание невольно пало и на графа. Выходило, что близкие ему люди страдали именно из-за его прегрешений.
В задумчивости император шёл за повозкой. В это время сзади раздался осторожный голос:
– Ваше Величество, прошу дозволения спросить?
Не оборачиваясь, Николай Павлович произнес:
– Спрашивайте!
– Кого мы имеем честь хоронить? – голос звучал осторожно и почтительно, как, впрочем, и должен звучать голос подданного, говорившего со своим государем.
– Моего солдата! – негромко ответил царь.
Позади тихо прошелестело – все передавали друг другу его слова. Они прошли ещё немного по мостовой в сторону Смоленского кладбища, что на Васильевском острове.
Император шагал, опустив голову, вспоминал Бенкендорфа. Милейшего Александра Христофоровича ему не хватало. В последние годы жизни графа они несколько отдалились друг от друга, но, по большому счету, это ничего не значило. Николай Павлович знал, что тот предан ему. «Он примирил меня со многими, а поссорил с немногими», – сказал император, услышав о смерти преданного слуги, но эти слова не совсем точно отражали его чувства.
Он сказал так, чтобы соответствовать исторической минуте, знал, что ближайшее окружение и, прежде всего, постоянный секретарь барон Корф, донесут эту фразу до далёких потомков. При любом значимом для него и России моменте, он стремился выглядеть и говорить так, чтобы это запечатлевалось навечно, словно памятник в бронзе.
Но Николай Павлович был живым человеком. Оставшись один, отпустив придворных, он отправился к Александре Фёдоровне. Они принялись вспоминать почившего и слёзы умиления ненароком появлялись на глазах супругов. Лёгким кружевным платком жена утирала их у себя и на его лице.
Именно Бенкендорф был незаменимым помощником в раскрытии подлых и запутанных интриг, в которые частенько пускались его подданные.
Ему припомнилась история, когда после очередных родов Александры медики запретили ему спать с женой. Это было в тридцать втором году, он был еще не стар – ему едва исполнилось тридцать шесть. Придворные врачи сообщили, что частые роды подорвали здоровье Александры Фёдоровны, что она ими сильно утомлена, что нескончаемые балы и развлечения еще более ослабляют её.