Пробуждение - стр. 21
Сейчас посоветуюсь с Варей и подумаю, что предпринять, хотя в целом понятно что. Нужно звать живых, потому что нет ничего важнее жизни детей. Не имеет значения, какой они расы и насколько дики их родители, что нам и Винокуровы, и Синицыны очень хорошо показали. А пока Варя идет, попробую выяснить, сколько времени дети в полете находятся.
Итак, время записи указано, но при этом неясен год. С одной стороны, можно провести анализ кристалла, но не факт, что изготовлен он тогда же, когда был записан. Значит… Ничего это не значит. Хорошо, а как давно раса приказала долго жить? Почему она это сделала, мы еще разберемся, но вот возраст костей точно можно определить.
– Рубка – десанту, – вызываю я офицера. – Каков возраст костей?
– Не больше пяти лет, что странно, – вздыхает он. – Очень ритуальное самоубийство напоминает по расположению и состоянию, только детей нет.
– Детей они усыпили и на звездолетах послали… – не выдержав, выражаюсь на флотском наречии, в ответ мне несется аналогичная структура, выражающая удивление десантника.
– Пять лет… – задумчиво произношу я, а затем достаю из кармана выносной сенсор малого вычислителя, принявшись тыкать в кристаллы, на которых процесс фактического вышвыривания детей записан.
– Что случилось, Витя? – мягко спрашивает меня Варя, заходя в рубку.
– Посмотри, пожалуйста, – киваю я на лежащий наособицу кристалл. – Нам решение принимать надо. Но, по-моему, это три нуля.
Варя включает хранилище информации на воспроизведение, я же понимаю: дети в полете лет десять, может двадцать, но, если учитывать временную аномалию, поймавшую нас по дороге, для них и тысяча пройти может. И вот эта сказка совсем, по-моему, плохая, потому что можем и не успеть.
Решение-то я принял уже, остается только Варино слово услышать. А пока я жду, пытаюсь еще раз настроиться на ретранслятор, что мне неожиданно удается. Начинается синхронизация каналов. Бросив взгляд на индикатор восстановления разума звездолета, понимаю: никуда мы отсюда не двинемся еще неделю, а там, может, каждая секунда на счету. Провалим ли мы так свой экзамен или нет – это сейчас уже неважно, потому что опасность для жизни ребенка, а важнее детей нет и не может быть ничего.
– Это сотка, – спокойным, ничего не выражающим голосом произносит Варенька. Это она эмоциональные фильтры включила, чтобы не плакать, потому что перенести увиденное не так просто. – Не три нуля, но сотка. Надо людей звать, мы сами не справимся.
– «Перун» зовет Главную Базу, – коснувшись пальцем сенсора, начинаю я процедуру экстренного вызова. – Код сто. «Перун» зовет по коду сто, – повторяю я для верности и перевожу связь в режим ожидания ответа.
– Главная База – «Перуну», – спустя совсем недолгое время слышу я в ответ. – Подробности?
– Опасность для жизни ребенка, – произношу страшные для любого разумного существа слова. – Необходим спиральный поиск от положения «Перуна». Три звездолета, полные замороженных детей. Кхрааги.
– Твою же… – реагирует дежурный на далекой Базе. – Работаем. Почему не отвечаете на запрос? – удивляется он, не увидев ответа на запрос местоположения.
– Связь только руками, – информирую я его. – Воздействие неизвестного излучения, возможно, темпоральная аномалия.
И вот тут, когда до офицера на далекой Базе доходит, что разума у «Перуна», как и большей части офицеров, считай что нет, начинается очень серьезный разговор, а к нам тем временем спешат корабли Флота. Весь Флот идет на помощь ни в чем не виновным детям, а мы в это время будем продолжать ковыряться в черепках, чтобы понять, что случилось.