Пробуждение дракона. Шепот теней - стр. 11
Пол свернул на Чатем-Пас, которая увела его в непроходимые тропические джунгли. Тропинка круто поднималась. Пол чувствовал, как напрягаются мышцы стоп, икр и бедер, толкая вверх его семидесятикилограммовое тело. Несколько дней над городом висело серое, словно пепельное, облако. Когда в первой половине дня оно рассеялось и из прорех засветило солнце, воздух наполнился удушливо жарким паром. Лес стоял вокруг сплошной зеленой стеной, городские шумы смешались в монотонный гул, перекрываемый щебетанием птиц и стрекотом саранчи. Пол остановился передохнуть, допил первую литровую бутылку и тряхнул головой, прогоняя мысли. Он старался ни о чем не думать, не вспоминать, не видеть картин прошлого, не вести мысленных диалогов с Джастином. Он и так говорил с ним достаточно долгими бессонными ночами.
От восхода до заката и снова до восхода…
Он хотел просто быть, здесь и сейчас. Просто идти, размеренно переставляя ноги. Воспринимая существование сына как непреложный факт, не вызывающий ни эмоций, ни нервного напряжения. Как оно и есть для большинства родителей.
И это удавалось ему на протяжении почти двух часов. На Файндли-роуд, когда до цели оставалась какая-нибудь пара сотен метров, стало значительно легче. Легким, пружинящим шагом Пол приближался к вершине.
Лугард-роуд вывела его на последний круг. За поворотом показалось кафе, где они обычно пили чай с лимонным пирогом – ритуал, введенный в обиход Джастином. Охлажденный кондиционерами воздух неприятно покалывал, Пола будто втолкнули в морозильную камеру. Потребовалось несколько минут, прежде чем тело привыкло к новой температуре.
В зале было непривычно пусто. В одном углу уединилась парочка, в другом сидел парень в наушниках. Девушка звонила по мобильнику, пожилой мужчина читал «Саут чайна морнинг пост». За их с Джастином столиком у окна сидела женщина, склонившись над картой города. Пол взял чай, кусок пирога и присел рядом, на место, с которым у него было связано так много воспоминаний. Вид на город отсюда открывался фантастический. Именно в том смысле, что Молох внизу казался Полу порождением его собственной фантазии. Высотные дома походили на серые каменные блоки с ровными, как пчелиные соты, рядами окон. В гавани шныряли юркие, как муравьи, суденышки. Трудно было поверить в реальность картины, открывшейся за непроницаемым для звуков толстым оконным стеклом. Автомобили, корабли, вертолеты и самолеты двигались, как в немом фильме.
Пол вспомнил, как прибыл сюда тридцать лет назад. Тогда он не сомневался, что эта английская колония – лишь перевалочный пункт на его пути в Китайскую Народную Республику. Год-два – он не имел намерения задерживаться здесь дольше. Пекин был его конечной целью. Требовалось лишь переждать, пока стабилизируется неблагоприятная после культурной революции политическая обстановка. Но так получилось, что Пол застрял в Гонконге надолго. Отчасти потому, что беспорядки в Китае не стихали. Но главное – он успел сродниться с Гонконгом, обрести в нем родину, даже не вторую, а единственную. Этот город был выстроен руками скитальцев для таких же скитальцев, как он. Отсюда – его нервный ритм, вечное беспокойство, в котором живут все гонимые. Но не от него бежал Пол, когда решил переселиться на остров. Оно, напротив, было отражением его собственной бесприютности и из одиночки делало его частью некоего целого – многоликого, мятущегося тем не менее. Непривычное чувство. Ничего подобного Полу не приходилось испытывать раньше.