Пробное погружение - стр. 9
От этого и улиц, в том смысле, в каком мы привыкли понимать улицу, здесь почти нет, а которые и существуют, на тех строения разбросаны вкривь и вкось, как кому удобнее, по пословице: «Всяк молодец на свой образец». Но что особенно кажется странным и именно для русского глаза, это отсутствие заметных церковных глав и колокольни, на которых ваши взоры искони привыкли останавливаться еще издали в каждом русском городишке, в каждом селении. Здесь этого нет. Здесь вы гораздо прежде заметите совершенно приличную лютеранскую кирку, сооруженную на видном месте, благодаря усердной заботливости адмирала Эрдмана (бывш. губернатора Владивостока), бедную православную церковь, которая снаружи более походит на плохой балаган какого-нибудь казенного ведомства, чем на храм Божий – русский храм на земле Русской… Не будь на ее крыше крошечной зеленой главки с деревянным крестиком, никому и в голову не пришло бы, что этот комиссариатский сарай может быть единственной церковью – такого, на взгляд, большого города…
Бестолковая беспорядочность, крайне неудобная разбросанность как строений, так и того, что здесь называется улицами, становится еще поразительнее, когда сойдешь на берег и взглянешь на все это вблизи, а в особенности, когда сам попытаешься пройтись по этим «улицам», взрытым водомоинами, местами загроможденным камнями и крупной галькой. В особенности по вечерам это опасные капканы, вследствие переплетающихся корневищ, ямин и разных неровностей почвы. Здесь нередки случаи, что люди даже в лунные вечера, спотыкаясь обо все эти предметы, получают вывихи и ломают ребра, руки и ноги. За короткое время нашего пребывания таких случаев было несколько, и один из них пришелся на долю одного почтенного офицера с нашей эскадры. Город, очевидно, строился без всякого плана, о чем никто не позаботился и даже не подумал в первое время, потому что инженер-капитан Петропавловский, у которого тогда эта часть находилась в заведовании, был по общему здесь отзыву занят исключительно казенными сооружениями. О проведении же планировки улиц стали заботиться не ранее 1878 года».
А вот как описывал Владивосток минный офицер с клипера «Наездник», первый раз побывавший во Владивостоке в 1880 году в составе эскадры В. Лесовского, мичман Генрих Цывинский:
«Город Владивосток широко раскинут в беспорядке по холмам и балкам, окружающим прекрасную, совершенно закрытую Владивостокскую обширную бухту, в которой мог бы поместиться самый многочисленный флот. Деревянные домики настроены как попало, без всякого плана. По кочкам, по балкам, без фонарей пролегает вдоль северного берега бухты немощеная, пыльная Светланская улица, названная в честь фрегата «Светлана», с которым сюда приходил в конце 1860-х годов Вел. Кн. Алексей Александрович в чине лейтенанта. Она-то и служит главной артерией раскинутой на несколько верст города.
Горы, окружающие бухту со всех сторон, были когда-то покрыты строевым лесом, но со временем присоединения Уссурийского края… беззаботные российские пионеры вырубили эти леса на постройку своих домов и на топливо (хотя рядом, на реке Сучан, имеются рудники каменного угля).
Южный берег, именуемый почему-то Итальянским, сохранил еще местами молодые деревья и кустарники южной флоры. Широта Владивостока та же, что у Крыма, но в начале лета здесь стоят дожди и туманы от холодного течения из Охотского моря, омывающего восточные берега этого края. В окрестностях Владивостока созревают арбузы, дыни и даже виноград. Владивостокская бухта защищена с юга строящейся теперь крепостью, форты располагаются на материковом берегу и на острове Русском, лежащем у южного входа. Для Владивостокской флотилии, состоящей из нескольких канонерок и небольших пароходов-транспортов, имеется пока небольшая порт-база (для ремонта) с несколькими мастерскими. Сибирский флотский полуэкипаж, пехотный полк и одна казачья сотня составляли пока военные силы порта. На берегу из домов выделяются морской штаб, дом главного командира порта и Морское собрание, где морские местные офицеры обедают и проводят вечера. Для перевода сюда из Балтийского флота офицерам назначались усиленные прогоны (до 2000 р.), и с целью заохотить молодым мичманам и даже гардемаринам разрешалось жениться, и, таким образом, здесь накопился контингент численностью, достаточной для обслуживания Владивостокской флотилии. Но попавшие в это захолустье из Петербурга молодые жены скоро разочаровываются, скучают, и семейное счастье часто разрушается в этом замкнутом круге.