Пробное погружение - стр. 7
Есть здесь и гостиницы – «Москва» и «Владивосток», обе весьма плохие. И наконец, «Хотель де-Лувр», под французским флагом – единственное мало-мальски сносное заведение, с порядочною, хотя и дорогою кухнею, где мы нашли даже устрицы – местные владивостокские устрицы, в огромных раковинах, но очень вкусные: только подали их нам с приправою уксуса, за окончательным отсутствием во всем городе лимонов. Есть еще и нечто вроде кондитерской и кофейной, содержимое одним из ссыльных поляков, – заведение, характеристически напоминающее «ядальные» низки и ямки, с «фляками господарскими», какие неизбежно встречаются по всем городам Западного края и Польши, где им даже присвоено специальное прозвище «чарны дзюры».
Кондитерская Пиллера – это «чарна дзюра» Владивостока, и притом очень дорогая, несравненно дороже Лувра и всех остальных заведений этого рода.
Из достопримечательностей города… Но какие же достопримечательности во Владивостоке?! Разве длиннокосые, женоподобные манзы в синих кофтах на базаре. Или корейцы в белых балахонах, разъезжающие по городу верхом на рыжих коровах… По части грандиозных строительных сооружений, вроде доков, набережных, арсеналов и т. п., здесь пока еще нет ничего; по части монументальной, вроде памятников, дворцов или храмов, тоже ровно ничего, – это все в будущем, и вероятно, в очень отдаленном. По части красоты природы – есть, говорят, места – красивые, но не в городе, а там, за замыкающими его горами, к северу: городские же места, если и замечательны почему-либо, то разве по своим действительно оригинальным кличкам. Как и почему эти клички сложились и как вошли вообще во всеобщее, даже официальное употребление – неизвестно, только надо отдать им справедливость, что далеко не все они изящны и благозвучны. Так например, здесь есть «Голопуп», или иначе «Гора безобразия», «Гнилой угол», «Речка Объяснений», «Машкин овраг», «Блокгауз Свиданий» и т. п.
Общее впечатление, производимое городом… Как бы сказать это? В России бывают города и значительно хуже Владивостока; но нам он понравился не столько сам по себе, сколько потому, что, попав сюда, мы опять попали в Россию, опять увидели все это, так называемое свое, хотя и неприглядное, да все же родное.
Несколько выше портовых построек находится чуть ли не единственное «здание» Владивостока, сооруженное военно-сухопутным ведомством: это – кирпичная казарма для двух рот 1-го линейного батальона.
Правее казармы, после ряда разнокалиберных и большею частью довольно убогих домишек, в северо-западном углу залива виднеется городская пристань, почему-то между прочим, в отчете городского головы за 1878 год названная грандиозным сооружением, хотя грандиозного в ней столько же, сколько и в горе Голопуп, иначе называемой «Горою безобразия». Впрочем, говорят, что пристань действительно замечательная, а именно тем, что суда к ней будто бы приставать не могут, но Бог их знает, быть может, эти разговоры суть не что иное, как результат некоторого совершенно, впрочем, непонятного антагонизма или завистничества между городом и «казною», из коих последняя и до сих пор не имеет во Владивостоке никакой соответствующей морским требованиям пристани.
Правее городской пристани сереют два ряда деревянных бараков, где имеются лавки городского, или «манзовского», базара. Затем, по Набережной (правильнее сказать, просто на голом берегу), составляющей лучшее место города, ныне существуют здания, которые, нужно заметить, очень высоки.