Призрачная любовь - стр. 11

Я слабо пытаюсь сопротивляться, бороться. Но тело наливается свинцом, усталость смежает веки.

Неудержимо тянет вниз.

Тишина сменяется странными звуками. Непонятными, чужими, доносящимися из запредельной мглы, в которую несет меня мертвящий поток.

Я понимаю – вокруг не только темно, но и необыкновенно холодно. Делаю безуспешный, жалкий рывок, стараясь подняться наверх, на поверхность.

Лишь разворачиваюсь лицом к скупо пробивающемуся сквозь толщу воды солнцу.

Последний, живительный луч с трудом разрезает себе путь, прощаясь со мной.

Я смотрю на осколок света, понимая, что возможность видеть вот-вот оставит меня, что я останусь одни в мокром влажном Царстве Смерти.

Что лицо мое станет таким же бессмысленным, как у темного ангела, который увлек меня за собой.

А потом я больше ничего не вижу.

Волны качают, принимая в огромную колыбель, в ледяные объятия. Я не испытываю страха. Меня больше ничто не тревожит и не беспокоит.

Я чувствую, я ощущаю себя мертвым.

Я знаю, что мертв.

Психиатр сказал бы, что это сублимация.

Так и есть.

14 февраля

Сейчас ночь. Темно и холодно. То, что случилось – оно просто случилось и всё.

Есть вещи, которые трудно не то, чтобы вымолвить словами. Их в тишине не нашепчешь ветру.

Пусть слова исчезнут – одно вослед другому, как лепестки цветка в осеннюю бурю.

Открыть окно, туда, в ночь! Подставить лицо холоду и мраку, синему лунному свету, льющемуся с неба. И смыть, смыть с себя все воспоминания! Сорвать их вместе с кожей! Выжечь из мозга!

Но я знаю, это невозможно.

Придётся помнить.

Я не мог сделать ничего подобного? Но факт остается фактом – сделал.

Я? Или он?

Скорее он, чем я. Я ведь был слишком пьян.

Как нелепо, как неправильно судить других людей! Но как часто мы любим заниматься именно этим. Охаиваем других в гордой уверенности, что с нами, любимыми, подобного произойти не сможет.

«Только не со мной! Я-то не могу быть столь глупым, жадным, порочным», – как часто мы думаем именно так?

И как часто ошибаемся! Можем.

Я, по крайней мере, точно могу.

Меня ужасает даже не случившиеся, а то, как внезапно и в тоже время вполне естественно все произошло.

Я не педераст. Никогда им не был. Даже склонностей подобных за собой не замечал. Просто был слишком пьян для того, чтобы соображать. Вообще что-то соображать. И все.

В комнате тикают часы. Отвратительно долбит в уши ход их механических колес, маятников, или что там ещё есть в этих часах?

Может быть, не стоит все обострять?

Откуда мы знаем, что происходит у других, за закрытыми дверями и высокими стенами?

С другой стороны, какое мне дело до других? Самое страшное именно то, что нельзя уйти от себя. Нельзя притвориться перед собой другим человеком.

Я окончательно потерялся.

Я не знаю, что мне с собой делать.

Каждый мой новый шаг хуже предыдущего.

Скатываюсь в бездну, в хаос. Понимаю это, переживаю, но продолжаю делать за шагом шаг вниз.

Моя душа похожа на какую-то разлаженную систему, в которой надрывно визжит сигнализация и мигают разноцветные сигнальные лампочки.

Я хотел бы уехать отсюда. Далеко.

Туда, где много зелёной травы. Где прохладные тени. Где медленно журчит река.

Там толстый жёлтый шмель сонно и грозно перелетает с цветка на цветок. Там надо всем раскинулось чистое яркое небо, такое голубое, что от него кружится голова.